Закон войны

Шахта вела вниз на изрядную глубину – я спускался довольно долго, пока снизу не забрезжил слабый свет. За четыре скобы до окончания спуска я оттолкнулся, упал вниз на ноги, перекатился как парашютист, гася инерцию удара и одновременно изготовив к бою компактный немецкий автомат…

Но стрелять было не в кого.

Я находился в бетонной трубе диаметром если и поменьше метрополитеновской, то не намного. Наверху в знакомых, но на этот раз практически новых круглых плафонах горели лампочки, так что внутри трубы было довольно светло.

Интересно… Получается, что в сороковых годах в окрестностях Чернобыля уже были подземные тоннели! Московское метро запустили, по-моему, лет пять назад, киевского не было и в помине, а тут – вон чего!

Что же могло быть для СССР в плане строительства под землей важнее метрополитена?

Только одно.

Оборонная промышленность. Лишь ради военных целей советское государство могло бросить максимум ресурсов на подобную стройку. И эти цели должны были оправдывать вложенные средства, не зря ж Гебхард притащился из Германии на Украину – видать, очень нужны были разработки наших ученых.

Что ж, постараемся, чтобы они ему не достались.

Я прошел совсем немного вперед – и справа увидел дверь. И надпись на ней «Ленинская комната». Вот уж чего не ожидал увидеть, так не ожидал. И напротив – другая дверь, с табличкой «Актовый зал»…

Слегка офигевая, я направился дальше, читая на табличках других дверей «Душевая для рядового состава», «Душевая офицерская», «Столовая», «Склад продуктовый»… И далее «Рота 1», «Рота 2», «Рота материального обеспечения»…

Без дополнительных пояснений было понятно – я попал в расположение подземной воинской части, которая могла заниматься лишь одним – охраной особо секретного объекта. Однако в помещениях, расположенных справа и слева, не было ни души, я проверил. Причем совсем недавно люди здесь были – в столовой, куда я заглянул мимоходом, стоял устойчивый запах недавно приготовленной пищи, в душевых не было вони застоявшейся воды, в ленинской комнате на столах стояли чернильницы, на специальных подставках – перьевые ручки, рядом с ними тетрадки, некоторые раскрытые. Люди словно покинули это место всего пару-тройку часов назад… и не вернулись.

В расположение одной из рот я зашел. На тумбочке дневального – никого. Нонсенс, но тем не менее. Рядом дверь с надписью «Имущество роты». Ага, то есть каптерка.

Я почесал в затылке.

Бойцов нет, но они в любой момент могут вернуться. И обнаружат в расположении части фрица с характерным автоматом и обмундированием, изрядно залитым кровью – когда я из грузовика вылезал, изрядно испачкался в свежей крови Координатора. В общем, с учетом того, что немцы сейчас творят наверху, конец тому фрицу. То есть мне.

Короче, закрытую фанерную дверь я выбил ударом ноги в замок, вошел – и увидел то, что примерно ожидал увидеть. А именно – стеллажи с заботливо сложенной солдатской униформой. И индивидуальные шкафы с табличками: «Ст. л-нт Капитонов», «К-н Рыков», «Л-нт Овчаренко».

Я счел, что «к-н» мне подходит лучше всего под красное удостоверение капитана Особого отдела НКВД, а насчет того, что знаки различия другие, всегда чего-нибудь сбрехать можно.

Дверь шкафчика оказалась хлипкой, чисто символической, и провисла на петлях после первого же удара. Внутри аккуратно так на вешалке висела униформа… с теми же знаками на петлицах и рукавах, что были на гимнастерке, которую я позаимствовал в июне у капитана НКВД. И фуражка со светло-синей тульей на полочке.

Ясно-понятно, тоннель охраняли войска Народного комиссариата внутренних дел. Что логично – кому ж еще стеречь суперсекретный объект?

Признаться, соответствие запасного комплекта формы неизвестного мне капитана со званием, прописанным в трофейной корочке, меня порадовало. Переоделся я быстро, только сапоги старые оставил – капитановы решительно не подошли. Да и в плечах хозяин формы оказался узковат, но это терпимо. А брюки-галифе так вообще потрясающее изобретение – непонятно, на фига оно нужно, такое габаритное расширение штанин кверху, но если кому в челюсть с ноги зарядить, так в таких штанах это самое милое дело, ширинка точно не порвется.

Плюс мне еще в одном повезло – на запасной портупее капитана висел новенький НА-40, то есть нож армейский образца тысяча девятьсот сорокового года. Вроде ничего особенного – клинок, гнутая гарда, деревянная рукоять, крашенная в черный цвет, ножны тоже деревянные, черные. А завораживает любого, кто хоть немного интересуется ножами и историей Великой Отечественной войны. Можно сказать, легендарный нож, который можно смело назвать одним из символов Победы вместе с автоматом ППШ и винтовкой Мосина.

Но эту Победу еще нужно было завоевать, потому что никто ее тут не гарантировал, ибо я пока так и не понял, нахожусь я в прошлом своей родной вселенной или в одном из многочисленных отражений, на которые так богата Роза Миров…