Закон войны

Это оказалось не сложно – когда люди сначала глядят на огонь, а после в темноту, то в той темноте они ни черта не видят. Костры горели через каждые пятнадцать-двадцать метров, потому немцы не заметили, что один стрелок, одетый в их униформу, проскользнул в здание вокзала, которое особо не охранялось. И правда, зачем тот вокзал специально охранять, когда вокруг него чуть ли не целый батальон расположился?

В здании было не особо людно – а чего трупной вонью дышать, когда снаружи довольно теплая ночь? Нет, мертвецов-то уже отсюда вынесли, а вот кровь замыть не успели – видимо, не до того было. И она разлагалась, пропитывая воздух сладковато-тошнотворными миазмами. По ходу, не просто далось немцам взятие Янова, вон сколько гильз на полу валяется…

Как я понимаю, Гебхард не стал сообщать по телефону о наличии секретного входа в подземелье – небось, побоялся, что информация попадет не в те руки. И это было просто замечательно, иначе сейчас бы все здание было забито фрицами. А так только один из них сидел в зале ожидания, прислонив винтовку к скамейке. Спал. Устал, видать, лупить безоружных прикладом, на котором вместе с кровью успели присохнуть чьи-то волосы.

Я тихо подошел сзади, завел левую руку немцу под подбородок, правую мягко положил на затылок – и резко рванул, будто большую заржавевшую гайку сворачивал.

Послышался сухой треск позвонков. Я не стал глядеть вниз – неприятно это, когда на тебя удивленно смотрят сонные глаза, расширенные от удивления, причем из настолько неестественного положения. Поэтому я быстро рванул голову обратно и положил ее мертвецу на грудь. Со стороны посмотришь – спит солдат, будто ничего и не было. То, что надо. А то проснулся бы, начал выяснять что я тут делаю, а мне б пришлось отмалчиваться. Неудобно получилось бы.

Я осмотрелся.

Тот несчастный парень сказал, что люк находится в зале ожидания. Но ничего похожего на полу не наблюдалось. Доски и доски, крашенные коричневой краской. И деревянные кресла, штук двадцать, для ожидающих поезда. Каждое стоит на квадратном фанерном основании. Интересно зачем? Не проще было их к полу привинтить?

Я позаимствовал у мертвого фрица винтовку и аккуратно прикладом начал постукивать по фанеркам под креслами.

Ничего…

Я уже начал думать, что моя затея дурацкая, что надо поискать где-то еще, может, там, за стойкой буфета… Когда – что естественно и вполне согласуется с законом подлости – при ударе по последней фанерке под ней раздался гул, словно я по крышке подвала ударил.

Так, интересно…

Я подергал кресло. Без толку, намертво привинчено.

Или не намертво?

Я встал на колени, заглянул под сидушку. Ага, а это что за еле заметный рычажок?

Едва я нажал на стальную загогулину, как под фанеркой послышался тихий щелчок. Может, не на то нажал? В СССР народ был мудрый насчет построения всяких пакостей вероятному противнику…

Пережив пяток неприятных секунд, я рискнул качнуть кресло назад – и оно легко легло спинкой на пол вместе с фанеркой, к которой было привинчено, открыв вертикальный проход вниз. С одной стороны шахты были вмонтированы стальные скобы – типа лестница. Ладно. Только уж больно просто как-то.

Я присмотрелся. Ну да, от второй скобы к противоположной стене черная нитка тянется.

Я лег на живот, аккуратно поковырял пальцем стену. Что ж, неплохо придумано – в нише, аккуратно залепленной какой-то клейкой массой и закрашенной под цвет стены, лежали две гранаты Ф-1. Такие же, как из моего времени, только запал маленько другой. И к колечку одной из них та самая ниточка тянется. А рядом с ними противотанковая граната РПГ-40 без рукояти, похожая на консервную банку с тушенкой. Неплохо придуман сюрприз, просто и эффективно. «Заряженная» «эфка» взрывается, две другие гранаты детонируют. Поражающие элементы противопехотных гранат крошат пехоту, а мощный взрыв противотанковой обрушивает вниз шахту. Конечно, при желании через пролом все равно получится спуститься, но на это потребуется время и спецсредства.

Кстати, толстая суровая нитка, тянущаяся к кольцу гранаты, оканчивалась обычным рыболовным крючком. Грамотно. Надо спуститься или подняться тому, кто знает о сюрпризе, – отковырял сантиметр клейкой гадости, снял крючок с колечка – и добро пожаловать.

Что я и сделал.

А когда немного спустился в шахту и закрыл за собой люк, предусмотрительно снабженный скобой, то на ощупь в темноте тот крючок снова на прежнее место накинул. Подарок Гебхарду, который наверняка это место найдет. Хорошо бы, чтоб он сам первым в шахту полез. Хотя, конечно, вряд ли – уроды обычно умирают последними. Если, конечно, их до этого никто не грохнет.

Кстати, когда я интересовался историей Великой Отечественной войны, то отметил для себя удивительный факт: нацистские преступники, которым удалось избежать возмездия, практически все дожили до глубокой старости. Видимо, в этой жизни намного полезнее для здоровья быть негодяем и убийцей, чем порядочным человеком…

* * *