Закон войны

– И деревня, и родственники – правда, – сказал Иван. – Просто однажды меня вызвали в очень высокий кабинет и рассказали, кто я есть на самом деле и чем буду заниматься. Причем воспринимать рассказ как бред запретили сразу. И я стал работать, потому что задача любого советского человека – принести максимальную пользу своей Родине.

Я вздохнул, подумав о том, что для большинства моих современников основная задача – побольше бабла заработать, не особо при этом напрягаясь. Впрочем, не они в том виноваты. Какое время – такие и люди…

– А что раскрылся, – продолжил Иван, – так в случае крайних обстоятельств Координатор имеет право рассказать Меченосцу об истинном положении вещей…

– …ибо скрытая корректировка его действий может занять слишком много драгоценного времени, – продолжил я. – Слышал уже однажды, запомнилось.

– Ты раньше встречался с Координаторами? – удивленно спросил Иван.

– Было дело[2], – отозвался я. – Интересно, как ты определил, что я – это я?

Координатор пожал плечами.

– В момент появления Перехожего пространство меняется. Очень похоже, как если камень в воду бросить – круги расходятся на километры. Координаторы чувствуют эти волны, и тот из нас, кто окажется ближе всех к Перехожему, включается в работу.

– Ясно, – кивнул я. – Что ж тут неясного. Обычную пехоту можно мочить сколько хочешь, плюс-минус сотня рядовых фрицев ни на что не повлияет. А ключевые фигуры – ни в коем случае, вдруг наши победят на несколько дней раньше.

Лицо Ивана напряглось.

– А наши… победят? – спросил он, явно боясь услышать ответ.

– Обязательно, – кивнул я, на самом деле не очень уверенный в том, что говорю правду: мало ли, может, Монумент меня закинул в какой-то иной, альтернативный вариант моего мира, где возможно всякое. Но по-другому я ответить не мог.

Глаза Ивана аж засияли, он широко улыбнулся.

– Я так и знал, – проговорил он. – Иначе и быть не могло…

И в этот момент слева от кабины простучала очередь.

Мы уже к тому времени окольными путями выехали с Вильчи и двинули прямо на восток по раздолбанной грунтовке – по ходу, сержант неплохо ориентировался на местности и перед выездом из леса хорошо изучил трофейные карты. Я неважно представлял себе, что мы будем делать, если доедем до Янова, но тут уж как в Зоне – человек предполагает, а она располагает. Главное, на месте не сидеть и двигаться к цели, решая проблемы по мере их возникновения.

И она возникла, та проблема, в виде наспех сложенного из мешков с песком придорожного блокпоста, который даже пулеметом оборудовать не успели. Но зато провели к нему телефон…

Иван все еще улыбался – боль от ранения не всегда сразу бьет в мозг, – когда из его шеи на пробитое пулей боковое стекло обильно хлестанула кровь.

Мне даже смотреть не надо было, куда ранило сержанта. Так кровь хлещет только в одном случае, если разорвана сонная артерия. Это как прострелить водопроводную трубу под давлением – фонтан на несколько метров бьет.

Но недолго.

Несколько секунд – и все…

В кино иной раз показывают человека, умирающего от кровопотери. И лужа под ним, будто у кошки месячные прошли.

Да ни хрена подобного!

Смерть от кровопотери – это как если трехлитровую банку густого вишневого компота разбили. Красная, липкая, пахнущая ржавчиной жидкость – повсюду. И не остановить ее, вытекающую из тела, особенно если машина мчится на полном ходу, переваливаясь на рытвинах, и понятно, что если остановиться – это будет смерть для двоих, не для одного, который, зажав шею левой рукой, продолжал правой держать руль и ногой давить на газ.

Блокпост с автоматчиками остался позади, а Иван все продолжал давить ногой на педаль, хотя глаза его уже застилала пелена смерти. И когда сержант понял, что скоро она станет непроглядной, прохрипел:

– Они не должны получить наши секретные разработки, слышишь, Перехожий? Обещай…

Он не договорил – кровь пошла горлом. Видать, не только в шею попала пуля, вторая еще и легкое задела или желудок. Но я понял, что он хотел сказать.

– Обещаю, – негромко проговорил я. И поняв, что он вряд ли уже меня слышит, повторил громче:

– Обещаю! Не получат!

Иван кивнул. Вдохнул тяжело, с нехорошим бульканьем, выдохнул:

– Прощай. Не подведи… – и совершенно неожиданно для меня, распахнув дверцу кабины, на полном ходу вывалился из грузовика.

Я едва успел перехватить руль, как тяжелая машина левым задним колесом наехала на что-то крупное… Мне показалось, будто я даже хруст костей услышал, что вряд ли было возможно за ревом движка, работающего на максимальной мощности.

Останавливать грузовик было бесполезно – я ничем не мог помочь смертельно раненному другу.

Я мог лишь выполнить обещание!

Поэтому я, быстро пересев на водительское место, нажал на педаль газа, выжимая из двигателя все, на что он был способен. Потому что впереди рядом с дорожным знаком «Буряковка» был немецкий блокпост, на который уже наверняка пришли инструкции о том, что нужно делать, завидев грузовик с соответствующими номерами. И пока немцы эти номера не разглядели, у меня был шанс.

Небольшой, но был…