Закон вселенской подлости

– Дайте мне!

Алекс попытался выдернуть у меня из рук газету, но я вцепилась в нее, как блоха в ездовую собаку, и не выпустила.

Пришлось ему слушать, как я читаю:

– «Вопреки ожиданиям полиции, которая вновь трагически ошиблась, в очередной раз Маньяк-с-фатой покусился не на девушку, а на женщину весьма преклонных лет. В нашем городе его жертвой стала девяностолетняя старушка! Полиция отказывается комментировать случившееся, однако трудно предположить, что сексуальные пристрастия преступника так сильно изменились. Гораздо более вероятно, что Маньяк-с-фатой оказался физически неспособен справиться с молодой здоровой девушкой недюжинной силы (см. на фото) и выместил злость на подвернувшейся под руку слабой старушке». Это что за чушь?!

– А что там за фото?

Алекс обежал стол, чтобы заглянуть в газету.

– Ого!

Фото было Юлино, взятое с ее странички в соцсети, и короткая ремарка «Ого!» характеризовала его превосходно.

Снимок, сделанный, кстати, лично мной, запечатлел Юлю в спортзале. В тугих спортивных штанишках и трикотажном топике, отнюдь не скрывающих могучих форм, подружка смотрелась натуральной валькирией, с той только разницей, что в руке у нее был не меч, а гантеля. Но пятикилограммовая гантеля тоже не слабое оружие.

Один взгляд на этот снимок пробуждал жалость к маньяку, вынужденному работать с такой натурой.

Для закрепления эффекта редакция газеты снабдила заметку второй иллюстрацией – карикатурой, на которой низкорослый рахитик со всех кривых ног улепетывал от фигуристой девы. За плечами рахитика на манер плаща развевалась фата, к ней могучая дева на бегу простирала мускулистые руки.

Надо признаться, в этой части картина была подкупающе правдива: за свадебным венцом Юля припустила бы во все лопатки.

– Убила бы! – объявила я, одним ударом ножа переполовинив котлету в своей тарелке.

– Кого? – уточнил следователь, отпрянув от стола, чтобы избежать контакта с брызнувшим соусом.

– Того, кто это написал! И того, кто нарисовал! И того, кто дал команду печатать!

– То есть целую кучу народа, – резюмировал Ромашкин и хрустнул редиской.

Я посмотрела на него с возмущением:

– Вы бессердечный тип! Вам разве не жалко мою подружку?

– А почему я должен ее жалеть? По-моему, и фотография, и рисунок весьма удачные, – уклончиво ответил бессердечный тип. – Юлия Юрьевна выглядит очень… гм… героически.

– Не притворяйтесь, будто не понимаете. Юля-то выглядит героически, а вот маньяк – совсем наоборот! Маньяк в контексте всего написанного производит жалкое впечатление и попросту смешон. Вы думаете, он это так оставит? Я думаю, наоборот, он озвереет, – я окончательно растерзала котлету, набила рот мясными кусочками и заработала челюстями. – Ну, фто фы фидите? Ефте быфтрее, нам бевать нувно! Юля в опафнофти!

Но бежать вместе со мной жестокосердый следователь отказался. Видите ли, он на службе!

– Никакой вы не Ромашкин, – в сердцах нагрубила я ему. – Вы… Я даже не знаю… Вы Крокодилов!

– Почему – Крокодилов? – опешил Алекс.

– Потому что только крокодилы горько плачут, но при этом продолжают жрать! А ромашки – очень милые цветочки, – не особо вразумительно ответила я, заталкивая в сумку газету со статьей.

Меня ужасно беспокоила реакция маньяка на провокационную публикацию.

Маньяки, как известно, тщеславны и самолюбивы. Так какой же сексуальный маньяк захочет войти в историю криминалистики в неэротичном образе бессильного неудачника? Да наш маньяк просто обязан попытаться отстоять свою профессиональную репутацию результативным нападением на Юлю!

Я позвонила Гавросичу и рассказала ему, как осложнилась ситуация. Дед обещал смотреть во все четыре, имея в виду, что он наденет очки и уж тогда-то ничего подозрительного не упустит.

– Держитесь, я скоро буду! – пообещала я и побежала на троллейбусную остановку, запоздало жалея о том, что не позволила Крокодилову-Ромашкину заплатить за мой обед.

Тогда у меня осталась бы наличка для оплаты ускоренного марш-броска в нашу штаб-квартиру на такси.

Юля в сопровождении сразу двух джентльменов – молодого и старого – благополучно вернулась домой.

Эдика дед, проинспектировав холодильник и решив, что в связи с ростом числа едоков продовольственные запасы надо пополнить, отправил в магазин. Причем снабдил провиантмейстера таким длинным списком покупок, что Юля приуныла.

Дело в том, что она сначала неосмотрительно добавила к списку Гавросича полдюжины пунктов от себя, а потом поняла, что назад ее кавалер вернется не скоро, потому что редкий мужчина способен к скоростному ориентированию в супермаркете.

Среднестатистический представитель сильного пола плохо воспринимает элементарные задания типа «купи любую низкокалорийную натуральную пахту, только не пастеризованную, не ароматизированную и без подсластителей». Он способен в поисках обыкновенных орешков кешью в белой йогуртовой глазури проблуждать среди полок весь день и в итоге выйти к кассе с пустыми руками, стертыми ногами и в сопровождении настороженного охранника.

А Юля как раз и попросила орешки кешью…