Закон землеройки

Когда я поравнялся со стоявшей на пути следования пустой будкой, из-за нее вдруг выкатили, перебирая ногами по земле, два парня на велосипедах. Вели себя они вроде бы не угрожающе, однако дорогу мне тем не менее перекрыли. Но на этом дело не кончилось: вслед за ними из-за той же будки выехал – правда, уже на мопеде – третий парень. Тот самый, что не так давно подстерег меня с приятелями на окраине Лисовок. Не сказать, чтобы я сильно испугался, но внутри словно бы что-то замкнуло, и я невольно напрягся. Исподволь бросил взгляд вправо-влево: всюду простирались не освещенные заросли лозняка, в которых запросто можно было свернуть себе шею.

– Наше вам здравствуйте, – неожиданно дружелюбно произнес парень с мопедом. – А мы уж думали, что вы и сегодня не появитесь. Просто Татьяна за вас беспокоится, вот и попросила нас подежурить у моста…

– Ну, раз вы за мной, – без уговоров пристроился я к нему на заднем сиденье, – тогда вперед!

Мотор мопеда оглушительно выстрелил, и наша двухколесная кавалькада резво покатила к мосту. Не стерпев, я оглянулся. Мужики в длинных рубахах успели передислоцироваться от магазина к будке и теперь застыли возле нее в растерянных позах.

– Вы уж извините нас за тот наезд, – крикнул мне вполоборота мой нечаянный спаситель. – Я ведь не знал, что вы писатель! Думал, к Танюхе клеитесь…

– Да я забыл уже, – успокоил я парнишку, перекричав треск мотора. – А в доме Ниткиных совершенно случайно оказался…

Благополучно добравшись до Лисовок, я дружески расстался с ухажером внучки Федора Богдановича и его друзьями, миновал знакомые ворота и устало присел на лавку в коридоре. Первым примчался Котофей: прыгнул на колени, облизал мой помятый в схватке у колодца нос и, громко урча, начал тереться о щеку. Вышедший вслед за ним хозяин дома помог мне добраться до топчана, а потом появилась и Татьяна, явно уже готовившаяся ко сну. Далее под ее причитания относительно моего плачевного вида состоялась получасовая процедура реанимации, после которой, обмазанный мазями и облепленный пластырями, я наконец уселся за стол. На колени снова тотчас запрыгнул Котофей, вытянулся, свесил одну лапу вниз и утробно замурлыкал.

– Соскучился, бедный, – поставила передо мной Татьяна кружку с чаем. – Вчера тоже полночи колобродил, не хотел без вас укладываться.

– Так некому его было ночью согреть, вот он и беспокоился, – ласково почесал я кота за ушком.

– А где ж заночевал-то? – присел напротив хозяин дома. – Мы ведь с внучкой тоже беспокоились.

– Прямо в монастыре и заночевал, – коротко ответил я. – А сегодня вот довелось в рукопашной схватке поучаствовать. Ни с того ни с сего на меня два мужика с палками напали, а верховодила ими какая-то нервная визгливая дамочка.

– Случаем, не коротенькая такая, – ладонью показал примерный рост тетки Федор Богданович, – и на один бок перекошенная?

– Она самая. Если б не милиция, не уверен, что сидел бы сейчас с вами…

Хозяин сокрушенно покачал головой.

– Ох, Александр, будь я на твоем месте, прямо завтра отсюда уехал бы, если уже не сегодня…

– Не понял. Бежать от пары хулиганов и вздорной тетки? Не дождутся! Лучше уж просветите меня тогда, каких еще опасностей в вашем городе мне следует остерегаться.

– Ну, коли силы остались слушать – слушай. Расскажу о ситуации в городе, что сам знаю, а потом уж вместе покумекаем, как тебе лучше поступить. Одна голова, как говорится, хорошо, а две лучше. – Федор Богданович ненадолго задумался, а затем, облокотившись на стол, приглушенно заговорил: – Когда-то Энск был самым обыкновенным провинциальным городком: размеренная жизнь, скучное социалистическое бытие, минимум перемен. Не сказать, чтобы мы жили хуже других, нет… Просто привыкли считать, что так и надо. Первые изменения произошли вскоре после прихода в Кремль Горбачева, то есть примерно двадцать лет назад. И начались они, как я теперь понимаю, с приезда в наш город женщины лет двадцати пяти с малолетней дочкой. Прибыли они из какого-то далекого сибирского села, а запомнил я их потому, что работал тогда учителем, и эта дама как раз пришла записывать свою девочку в нашу школу. Обе с первой минуты мне почему-то не понравилось. Мало того, что мать явно страдала позвоночником и не могла стоять прямо, так еще и дочь не тянула по знаниям даже на первый класс, а мамаша настаивала пристроить ее сразу во второй. Разговор тогда вышел тяжелый и неприятный, и в итоге мы им в приеме в школу отказали…

– Хм… Не вижу связи между этой парочкой и своими синяками.