Закончен школьный роман...

— Я бы не сказала, что было совсем не так, как я представляла, но не с тем — точно.

Марина задумчиво закусила губу, словно что-то прикидывая.

— Но ты хоть не жалеешь? — с непонятной надеждой поинтересовалась она, то ли желая приобрести подругу по несчастью, то ли пытаясь успокоиться, услышав о лучшей доле для других.

— Нет, — коротко ответила Маша.

Не лежала у нее душа к слишком откровенным разговорам. Иногда возникало желание поделиться чем-то тайным, так, чтобы оказаться не хуже других, и все равно сдерживалась. Некоторые могут болтать о том, в кого влюблены, с кем встречались, с кем провели ночь. Ника и Марина о подобном не болтают, но скажут без стеснения и утайки, если разговор зайдет. А Маша думать, конечно, думает, но всем рассказывать не собирается.

Марина любит выпытывать подробности. Ей бы следователем работать, ни один бы преступник не отвертелся во время ее допросов с пристрастием. Лучше признаться, чем бесконечно мучиться нескончаемыми вопросами.

Ну уж нет! Совершенно не хочется Машке разъяснять, как у нее было. И вовсе не оттого, что противно или стыдно. Ни капли не стыдно и не противно.

Маша отошла к окну.

Он был красивый, высокий, взрослый. Она в него не влюбилась, скорее увлеклась. Заманчиво провести время с парнем, который всем своим подружкам разного возраста и на любой вкус предпочел ее, Машу. Он предстал таким очаровательным и сказал прямо, без утайки, искренне и осторожно: «Я хотел бы провести с тобой ночь. Если ты откажешься, я не буду настаивать. Решай сама». И она согласилась. Из любопытства, из-за желания попробовать ранее неизведанное, из-за того, что он сказал: «Решай сама, и все будет так, как ты хочешь». А потом они спокойно расстались, потому как не нашли причин для более определенных отношений, и потому как Маша опять вдруг вспомнила о том…

— Я сегодня встретила его, — повернулась она к девчонкам. — Мы ехали в одном трамвае. Но я не знала. Заметила, только когда выходила.

Маша бездумно переворачивала листы спрятанного за занавеской школьного альбома и вдруг остановилась, впервые осознав свои движения, и взглянула на открывшуюся страницу.

— А тут вы еще!

17

Сразу после училища Маша прямиком направилась к Нике, но ни долгим разговорам, ни совместным предприятиям не суждено было состояться. Почти сразу по их приходу зазвонил телефон. Ника сняла трубку и легко узнала голос Машиной матери.

— Моя красавица у тебя?

— Да, — созналась Ника.

Потом Маша разговаривала по телефону, повторяла время от времени: «Ладно. Что? Прямо сейчас? Хорошо-хорошо!» и в заключенье смиренно доложила: «Уже иду».

— Придется ехать к маме на работу, — без особого восторга объявила она и тут же спросила: — Я оставлю у тебя сумку? Не хочется с нею таскаться. После заеду и заберу.

— Конечно! Могла и не спрашивать.

Маша неохотно направилась к выходу.

Услышав, как хлопнула дверь, Ника развернулась. Случайно задетая рукой Машкина сумка ухнула на пол. Ника досадливо вздохнула и поторопилась подобрать выпавшие тетради.

— Кажется, я ничего не разбила, — с надеждой пробормотала она, старательно засовывая назад выпавшие вещи. — Ну, тетради-то уж точно не пострадали.

Ника потянулась рукой к большому раскрывшемуся блокноту, уже хотела его захлопнуть, но озадаченно остановилась. Случайно выхваченные взглядом слова не походили на то, что они обычно пишут на занятиях. И она осторожно подняла блокнот.

«Не могу сказать, что я думаю о нем каждое мгновенье моей жизни, но часто незаметно приходит ощущение, что он есть, быть может, где-то рядом».

Наверное, надо поскорее закрыть страницу и отложить блокнот в сторону. Большое свинство лезть туда, куда тебя не приглашали, читать то, что для тебя не писали. Точнее, ни для кого не писали, кроме себя. И Машка, конечно, обидится, узнав, что Ника сунула нос в ее тайные записи. Но как невыносимо соблазнительно! Очень хочется продолжить дальше. Даже пока думаешь о моральной и нравственной стороне происходящего, пытаешься настроить себя на истинный, единственно правильный путь, взгляд непослушно скользит по строчкам, пытаясь разобрать еще хоть несколько слов.

Ника захлопнула блокнот, однако, все еще придерживала пальцем нужную страницу, потянулась к сумке.

Нет! Прости, Машка! Это выше ее сил. Она прочитает и постарается мгновенно забыть о том, что прочла. Она не может удержать себя. И даже если сейчас она уберет блокнот, будет потом ходить вокруг да около, влекомая нестерпимым желанием, и, наверняка, опять залезет в твою сумку. Прости, Машенька! Ты никогда не узнаешь о ее коварстве и потому не будешь беспокоиться. И пусть ее мучит совесть!

«Я по-прежнему испытываю непонятное волнение, когда слышу его имя. Ваня. Ванечка. Вот бы забавная вышла из нас пара: Иван да Марья.