Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага

Солон только успел заметить два пустых огромных кресла. И больше ничего, буквально ничего.

– Презренные фараоны Эхнатон и Сменхкара, – с отвращением произнёс жрец. – Вечное проклятие лежит на них!

Страшный позор им и вечное забвение потомков и всех приверженцев Амона! Идём прочь от них!

Солон хотел было что-то уточнить в отношении отверженных богоборцев, но не успел. Жрец решительным шагом устремился вперёд – к любимому божеству. Его уже не мог никто остановить, включая его самого.

Солон и Менхофра проходили зал за залом. И чем глубже они продвигались, тем залы становились меньше и затемнённее. Афинянин с трудом, на ходу, рассматривал изваяния подобий Амона. Жрец то и дело называл их имена: Аменхотеп III, Тутмес IV, Аменхотеп II, царица Хатшепсут, Тутмес III, Тутмес II. От перечня этих имён и всё более надвигающейся тьмы у Солона голова пошла кругом. Но жрец беспощадно вёл его вглубь и продолжал чеканить:

– Тутмес I, Аменхотеп I, Яхмес I.

Афинянин уже ничего не видел. Казалось, он только чувствовал присутствие этих подобий, взирающих из кромешной тьмы на непрошеного гостя.

– Почему в последних залах так темно? – спросил купец жреца.

– В этом есть великий смысл. Чем блике к Богу, тем больше тьмы, тем более непроницаемая темень здесь. Истинный смысл божества и его учения видят немногие. Только они его могут узреть и распознать, а распознав, растолковать другим.

Наконец они подошли к глухой стене, дверей больше не было. Нет, Солон не видел этого, но он чувствовал, что их больше нет. Однако Менхофра, подойдя к стене, сделал какие-то непонятные движения и появился вход внутрь. Солон не видел этого входа, но неведомым чувством уловил, что теперь можно идти вперёд. И он пошёл. Через пять шагов он снова упёрся в стену. И снова жрец своими колдовскими движениями раздвинул её.

– Входи, афинянин, ты в обители Великого Амона! – сказал он громовым голосом.

Солон нерешительно сделал три шага и остановился. Его охватило не только сильное волнение, но невиданное и не ощущаемое никогда доселе тревожное чувство, сродни чудовищному страху или тяжкой болезни. Ему подумалось, если бы он был здесь в одиночку, то сошёл бы с ума.

– Он здесь! Самый великий и самый могущественный из богов. Смотри и внемли, чужестранец! – грохотал где-то рядом Менхофра. – Теперь ты видишь его?

– Нет, я никого и ничего не вижу, – удручающе, то ли прошептал, то ли простонал Солон.

– Ну, тогда ощущаешь его присутствие?

– Я ничего не ощущаю, кроме непроглядной тьмы.

– Ну, в таком случае слышишь его?

– И ничего не слышу. Все чувства покинули меня. Я даже себя не вижу и не ощущаю.

– Скоро ты ощутишь его. Расслабь свои члены и слушай. Слушай внимательно, внемли и трепещи, данаец! Перед тобою образ того, кто есть суть и смысл всего сущего. Он перед тобой, но он везде и всюду. Его карающей деснице подвержены все смертные и бессмертные. Он первейший из всех. Он выделился из начальных вод. Амон никем не сотворен, ибо сотворил сам себя. Он явился в облике прекрасного нильского гуся, и голос этого великого гоготуна раздался среди всеобщего безмолвия. И стал он дыханием жизни всего сущего, ведь имя ему жизнь. Из глаз его появились люди, из уст – боги, сотворил он растения и всё, что есть на Земле. А когда появился песок и обозначились границы пахотных земель и основной земли на холме, Амон указал людям путь, и благоустроили они города. В его руках списки угодий и верёвка для обмера полей. И множеством рук он обладает, чтобы простирать их к любящим его. И простирает он уши к тем, кто слушает его. И ниспровергает он всех врагов своих и святотатцев. Это о нём сказано:

«Пришёл я и даю тебе поразить пределы всех земель,
И вся вселенная зажата в горсти твоей!»

И есть у него великая супруга – богиня неба Мут. И сын его велик – бог Луны Хонсу. И имеет он множество имён и образов. И зовут его также Амонту. А также Амон-Ра-Монту. А ещё он имеет имена Амон-Ра-Сонтер, а также Мин, а ещё Амон-Ра-Несут-Нечер. Но он также есть Амон-Ра – Гарахути, Амон-Хапи, Нун, Птах, Хепри, Себек, Хнум, Херишеф, Осирис, Аполлон, Гелиос, Агни… И явился он в своём излюбленном образе сюда в Фивы. И обосновался здесь, в Карнаке. И учредил это великое святилище, где находимся мы. И здесь пребывает его великий лик. Он здесь, он перед нами. Смотри, Солон, внимательно смотри, внемли и трепещи! Он здесь! Он здесь! Он здесь! Вот это – ОН!