Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага

Солон, не открывая глаз, почувствовал, что он находится в невероятном пекле, полыхающем и мерцающем жутком огниве. Он попытался постепенно открыть глаза, но сияние ослепляло, ошеломляло и давило его. Ему сдавалось, что он находится в центре самого Солнца, в самом его сердце, даже не в одном, а одновременно в тысяче солнечных кругов. Вначале он сжался до предела, опасаясь страшного. Затем, в состоянии великолепия полностью освободил себя от телесных оков. Всё его тело будто бы горело, но душа ликовала и возносилась к небу. Им овладевало чувство, не знающее границ. Дух торжествовал над телом и упивался блаженным счастьем. Ему почудилось, что произошли немыслимые превращения, и он действительно приобщился к высшему, неизведанному и Великому Существу, которое завладело им. Афинянин не знал и не понимал, что с ним происходит и что ему следует делать и как себя вести. Но, вдруг, чья-то сильная рука потащила его куда-то в сторону и всё мгновенно исчезло.

– Теперь открой глаза, – оповестил голос.

Это был голос Менхофра. Но Солон его не узнал. Измождённый, с затуманенным рассудком, в состоянии полуиспуга и полувосторга, он постепенно приходил в себя от священного трепета, долго возвращался в этот бренный реальный мир. Наконец, афинянин, преодолев головокружения, приоткрыл глаза и увидел, что находится на каменной площадке, на откосе горной вершины. В двух шагах от него, как ни в чём не бывало, стоял жрец и пытливым взглядом терпеливо взирал на своего спутника. Он напоминал таинственного мага, обладающего едва ли не божественной, во всяком случае, сверхестественной силой. Непонятно, где и когда жрец успел переодеться. Теперь с ног до головы его тело было покрыто белоснежной мантией, разукрашенной золочёными лентами. Лицо Менхофры было одухотворено и сияло незабываемой улыбкой. Солон ещё не видел такой замечательной трогательно нежной мужской улыбки. Воистину божественной улыбки. Жрец торжественно, но сдержанно ликовал.

– Вижу, ты очень счастлив, – сказал он Солону, – надеюсь, с тобой произошли глубокие метаморфозы. Поблагодари Бога за небывалые мгновения. Это была работа высших сил, недоступных человеческому пониманию.

– Я испытал чувства, не знающие границ и меры, – благоговейно произнёс афинянин. Я даже не знаю, бывает ли такое с другими людьми. Бывает ли такое вообще, или мне эти чудеса только померещились.

Афинский купец действительно пребывал в состоянии неземного блаженства, которого ранее никогда не испытывал. Он трепетно воздел руки к небу, к лучезарному солнцу, которое, как ему казалось, есть везде и всюду, и тихим, идущим из глубин души голосом прошептал:

– Благодарю тебя, Амон-Аполлон, за то, что ты допустил к себе, за то, что одарил меня невиданным чувством и счастьем. Пусть твоя мощь и власть будут вечны и благотворны!

– Неплохо бы тебе увидеть мистерии Амона, а то и поучаствовать в них. Тогда бы ты был счастливейшим из счастливых эллинов, а то и всех людей, – таинственно речевая Менхофра.

Солон ничего не ответил на сказанное. Скорее всего, до него не дошёл смысл слов жреца. Он видимо не понял, в какую страшную тайну ему предлагают погрузиться. А может, он про себя подумал, что достаточно и того, что он увидел сегодня. Ещё таких две-три встречи с неизвестными божественными силами и можно надорвать собственное здоровье. И телесное, и психическое. Человеческий разум может не выдержать столь неведомых испытаний. Достаточно и того, что с ним случилось.

Некоторое время они молча постояли, отдышались, насладились чистым воздухом, осмотрелись вокруг. Затем каменистой тропой жрец и купец быстро добрались до здания, где встретились прежде. Завершив свои служебные дела и дав кое-какие распоряжения подчинённым, Менхофра пригласил Солона к себе домой отобедать, побеседовать.

Дом жреца, который вовсе и не был домом, а великолепным дворцом, находился невдалеке от храмовых сооружений. Это было одно из лучших зданий в Фивах, судя по всему возведённых не так давно. Можно предположить, что Амон был щедр к хранителю своего образа. Слону так и хотелось воскликнуть: «Египетские жрецы живут лучше, чем эллинские цари». Однако делать подобного он не стал. Не следует огорчать таких хозяев, как Менхофра. Впрочем, он мог и не огорчиться.

Войдя во двор, представлявший из себя огромную площадь, Солон долго рассматривал наружность постройки и всё, что её окружало. По эллинским меркам в таких домах могли жить только богатейшие цари, а то и вовсе боги. Во всяком случае, не жрецы. За домом располагались огромный сад, великолепные беседки, озеро, галереи и какие-то совершенно непонятные, химерические изваяния. Солон, подобно ребёнку, восхищённо присматривался к этим прелестям и только молча покачивал головой. Жрец с любопытством взирал на гостя и с довольным видом сопровождал его оценивающим взглядом. Как бы отвечая на незаданный вопрос купца, хозяин с достоинством произнёс: