Законы амазонок. Часть 1

Ноги ведут меня сама не знаю куда. Шаг за шагом, и вот… Перед глазами раскинулось огромное поле невиданных мне цветов. Их лепестки широкие, тычинки похожи на усики, а листва такая мелкая, что ее практически не видно под огромными головками. Я аккуратно ступаю, погружаясь в их царство. Со всех сторон зеленый лес, а цветы, как оазис среди пустыни. Синие, желтые, фиолетовые, красные… Цвета настолько яркие, что глаза разбегаются. Возможно это и есть тот самый зазор между квадратами, что может спасти меня от очередной порции пыток?

Сладкий запах проникает в создание, пропитывает всю меня целиком, возбуждая воспоминания о детстве. Чувство покоя разливается теплом по телу. Я чувствую себя в безопасности, но это так глупо, что аж смешно. Легкомысленно смеюсь сама с себя. Моё тело становится легким, практически невесомым. Чувствую, как касаюсь щекой мягких цветов. Это так мило – они меня обнимают. Бабочки рассекают голубое небо, хочется спать.

– Ливи!

Голос где-то очень далеко. Кто это может быть? Я бы подумала над этим немного, но сейчас мне так сладко… и так хочется спать…

Глава 18

Рвотный позыв немилосердно извивающий тело возвращает меня в чувства. Не успев понять где я и что со мной, поворачиваю голову на бок и скручиваюсь как крендель. Жирное мясо зайца спешит покинуть мой желудок – выходит яд подлых цветочков, а вместе с ним и всё остальное. Грубая рука зажимает растрёпанные косы в пучок и удерживает, чтобы не выпачкать их рвотой.

– Сделай глоток воды и пропусти её через нос. Нужно промыть дыхательные пути, ― подсунув мне бурдюк с водой, командует Рейнс.

Мне стыдно за то, что несколько часов назад я мечтала о его поцелуе. Хорошо, что он не умеет читать мысли. Резким рывком за волосы он поднимает моё лицо на себя. Тело словно чужое, можно ворочать им точно тряпичной куклой. Невольно подчиняюсь грубым движениям.

– Фу, мерзость! ― отпихиваю его от себя, вытирая рукой рот. ― Не смотри на меня.

Едва успев выговорить последнее слово меня снова выворачивает.

– А чего? Миленько… Тебе очень идет блевотина.

Со следами яда уходит обмяклость тела и затуманенность разума. Вырвавшись наконец из его хватки отхожу на несколько шагов, чтобы промыть рот и нос, как было велено.

– Как ты здесь оказался? Я думала ты уже мертв… ― растеряно мямлю я.

– Я же говорил: мне нравится вытягивать тебя из передряг. Кстати, по поводу цветов. Тебя разве не учили, что всё красивое нужно остерегаться? Оно автоматически опасно…

Хмыкаю в ответ:

– Например?

Немного задумавшись Рейнс оценивающе смотрит на меня.

– Например ты.

Пока я сморю на бурдюк с водой и как Рейнс омывает себе руки, перед глазами проплывают картинки из ночных кошмаров. Самый страшный – последний. Тот, где стрела вонзается в грудь моей союзницы. Тот страх, что Фовос еще не успел использовать против меня. Зыбучие пески, обезвоживание, ползучая нечисть… Я точно знаю, что дальше.

Благоразумие и стойкость в мгновение опускается до нуля, и я срываюсь навзрыд. Толкаю его в грудь и гоню от себя, едва в состоянии сквозь бульбы соплей истерии произнести, что Фовос не позволит нам заключить союз. Я не знаю, как он здесь оказался и зачем, но точно знаю, что не готова к его смерти на моих глазах.

Он неподвижный, как каменная стена, а я как блоха отскакиваю от него и нагло прыгаю обратно. Я рыдаю, бью его, но в этом нет никакого смысла. Я проиграла Фовосу. Я больше не могу. Падаю на траву, закрываю лицо руками и плачу. Как же я устала…

– Мой последний страх… Последний страх… ― мямлю точно в бреду.

– Ливи, не время впадать в истерику, ― грубо встряхивая меня за плечи приказывает Рейнс. Цепкие пальцы впиваются в моё обмякшее тело. ― Вставай! Ты амазонка! Забыла? Тебе нужно быть сильной, смелой, умной…

– Я не хочу сейчас никем быть! А тем более амазонкой… ― перерываю его на полуслове, наконец раскрыв заплаканные глаза.

Наши взгляды встречаются. Мне кажется я выгляжу так жалко, что он отшвырнет меня в сторону и плюнет сверху. Самой противно от себя, но я действительно не могу больше быть сильной и смелой… Не могу быть амазонкой! Я никогда ею не была. Я хочу иметь право на слабость. Просто быть девочкой. Просто плакать, потому что я устала… Устала идти, устала бояться, голодная и не могу оправиться после смерти подруг.

Он будто прочел в моих глазах обреченность и вместо того, чтобы шарахнуть меня хорошенечко, притягивает к себе и крепко-крепко обнимает. Странное чувство. Я глубоко вдыхаю его запах на футболке. Он пахнет потом, хвоей, и мылом. Его руки крепкие, но в то же время, такие нежные, что на мгновение я замечаю, как уютно в его объятиях. Я чувствую себя точно в логове зверя: с одной стороны, в безопасности, а с другой, опасаюсь самого зверя. Он гладит меня по голове, расправляя остатки кос, и даже пытается заплести одну из них обратно, но не отпускает меня.

– Я знаю, птичка… знаю. Иди ко мне, ― приговаривает он. ― Давай… успокойся. Отдышись и тогда поговорим.