Законы амазонок. Часть 2

На нем приталенный длинный пиджак ярко-малинового цвета, широкие, низко посаженные джинсы и майка, очень похожая на спальную, но судя по всему, такой внешний вид – дань моде. В придачу к вычурному костюмчику его прическа не дает спуску моей улыбке.

Кто-то направляет софит прямиком мне в лицо. Я щурюсь. Появляются несколько человек с камерами, моё сердце учащает ритм, а во рту пересыхает. Мне объясняют, что съемка не для сюжета, операторы просто подгоняют ракурс, изучая, как моё лицо смотрится в кадре. Это немного успокаивает, но самое сложное впереди.

Огней между делом подставляет гримеру лицо, и говорит мне:

– Нам нужно проработать твою речь, чтобы в эфире всё прошло без сучка да задоринки.

Я киваю в ответ. Улыбка сходит с лица, как и не бывало. Хотелось бы стойко держать самообладание, но глаза сами устремляются в пол, а ладони обдает потом. Я тру их об колени. Тессеида учила меня: когда сложно собраться с мыслями, нужно закрыть глаза и прислушаться, что говорит твой внутренний голос. Она верила, что истина лежит в подсознании, а не в переплетении логики с речевой деятельностью.

– Я буду задавать тебе те же вопросы, что и в эфире, а ты старайся отвечать на них так же, как будешь делать это на камеру.

Дождавшись моего кивка, он продолжает:

– И так, Ливия… Ты столь юная девушка, а уже удостоена не только титула наследницы правителя Марка Ксалиоса, но и принимаешь активное участие в политических реформах, а мы всё ещё ничего о тебе не знаем. Весь Криос в нетерпении узнать, кто же такая на самом деле, юная Ливия Ксалиос?

Прожектор направлен на меня. Теперь даже оттенок моих глаз легче легкого рассмотреть по ту сторону экрана. Ослепленная, я таращу глаза, но кроме белой пелены ничего не вижу. Мгновение замерло. Я слышу свое тяжелое шипящее дыхание и шум крови, что от волнения пульсирует в висках. Единственное, о чем я могу сейчас думать – меня увидит весь Криос. Передачу наверняка покажут несколько раз… Ну какое мне дело до всех, когда эту передачу увидит тот, кто больше всего меня интересует.

Мне и самой хотелось бы знать ответ на вопрос ведущего, но разве я могу признаться в этом с экрана?

Картинка яснеет. Я снова распознаю силуэт яркого Огнея, он слегка подался вперед, опираясь на локти. Ведущий вовлечен в беседу, а я не могу вымолвить и слова. Молчание затягивается. В попытке спасти эфирное время ведущий спешит задать наводящий вопрос.

– Расскажи нам, как выглядит мир глазами Ливии Ксалиос?

Крепко зажмурив глаза, я прислушиваюсь к внутреннему голосу. Записка перед эфиром гласила, что на экране я должна выглядеть сама собой, но неужели найдется хоть один человек, кто разделяет мои чувства и мысли? Нет… конечно же нет, это слишком немодная истинна. Делаю глубокий вдох, прижимаю потные ладони к одежде, надеюсь не останется мокрых следов. Одариваю Огнея самой милой, кокетливой улыбкой на которую способна.

– Ах, Огней… Я не думаю, что на Криосе найдется хоть одна живая душа, что решится посмотреть на мир моими глазами.

Он громко наиграно смеется и задорно похлопывает себя по коленке, переводя мой ответ в шутку. Этот вполне уместный, как для телевидения ход – замаскировать провал в прямом эфире – разжигает во мне неуемное желание говорить правду. Я устала подстраиваться под весь мир, я хочу хотя бы раз побыть в этом мире собой. Пусть даже я просто Ливия – изъян в любой системе.

– И все же, ― игриво приподнимает брови, ― мы ждем…

– Эээ… ― собираюсь с мыслями, набирая полные легкие недостающего мне воздуха. ― Мне посчастливилось родиться женщиной в век феминизма. Мой мир соткан из сотен уставных требований социума, что исключают право на слабость, как таковую. Но… я ведь по рождению женщина, а значит: разве я должна быть сильной? Нет – стойкой. Должна быть умной? Нет – благоразумной. Должна быть доброй? Нет – сердечной. Должна быть смелой? Нет – решительной. Вот только современный мир – мой мир, в котором я живу – рисует портрет женщины иначе. На этом портрете самое значимое место предписано броне: в виде военной формы или красной помады – на мой выбор, но главное, чтобы я в ней стояла впереди мужчины. ― Делаю паузу: нужно незаметно глотнуть воздух. Огней ошеломлённо вскидывает брови. Хотел что-то сказать, но похоже так и не смог подобрать слова, застыв с полуоткрытым ртом и вытаращив глаза. ― Правда в том, Огней… ― продолжаю я, ― как бы я не старалась соответствовать требованиям, как бы я не старалась быть идеальным портретом… Мне, как воздух, необходимо иметь право на слабость.

Несколько минут проходит в полном молчании. Яркий софит не может найти себе места, перескакивая от меня на Огнея и обратно. Ритм моего сердца набирает обороты, я нервно перебираю пальцы и улыбаюсь, точно фарфоровая кукла с витрины винтажного магазина. Боюсь, если ведущий не возьмет сейчас же внимание камер на себя, я грохнусь в обморок.

– Ммм… ― сцепив крепко губы, мычит Огней. ― Знаешь что, милая, боюсь подобная речь не растопит сердца активисток «Фемины». ― Я понимающе киваю. Что тут скажешь… Он прав. ― Придется придумать что-то другое…