Закрученный

Они оба подошли к центру металлического кольца и остановились на расстоянии выдоха друг от друга. Эйден бывал в стольких мордобоях, что не смог бы и сосчитать, но они все возникали под влиянием момента, его разум был помутнен от какой-либо эмоции или оскорбления, которое доводило его до точки кипения. Он никогда раньше не готовился к драке с холодным расчетом, как сейчас.

— Мне кажется, мы бы поладили при других обстоятельствах, — сказал Сорин прямо перед тем, как костяшки его пальцев полетели в глаз Эйдена.

Его рука двигалась так быстро, что Эйден увидел только что-то расплывчатое перед собой. Он отшатнулся назад, боль пронзила его голову. Он пытался устоять на ногах, пока весь мир вокруг затих, потемнел. Не было ни дождя, ни толпы, ни душ. Нет… ничего. Даже времени. Он оглох, онемел, ослеп, его ум полностью отключился.

Эйден просто стоял там, потерянный, тяжело дыша, пока не увидел внезапную вспышку белого. И вновь черное. Еще одна вспышка белого — эта длилась чуть дольше. Черное. Белое. Черное, белое, словно кто-то балуется с выключателем света в его голове.

Вдруг он услышал свист — единственный предвестник внезапного грохота, с которым мир вокруг него вернулся. Он слышал, знал, видел, но не было времени реагировать. Сорин возвышался над ним, кулаки как два отбойных молотка, бьют и бьют, серия ударов без остановки.

Давай же, давай. Вступай в бой. Со всей силы Эйден пнул его по яйцам. Если бы у Сорина все еще был его зверь, то тварь с ревом вырвалась бы в этот самый момент, чтобы защитить Эйдена от дальнейшего вреда, потому что Сорин согнулся от боли и взвыл от неудержимой ярости.

Низкий, подлый удар дал Эйдену необходимую передышку — и время, что взметнуть коленом, ударяя Сорина по подбородку. Тот упал на спину.

Эйден подскочил к нему, намереваясь пригвоздить его плечи коленями и просто начать избивать, но Сорин подтянул ноги, перевернувшись с Эйденом перед тем, как пнуть. В этот раз Эйден прилетел на лопатки.

Не успел моргнуть опухшими глазами, как Сорин оказался на нем.

Удар, удар, удар.

— Как только решишь сдаться, просто встань на колени и поклянись мне в верности.

— Иди в задницу, — выдавил слова между ударами.

— Не оригинально.

— Лучше не придумать.

Удар, удар. Несколько костей на лице уже треснули. Его нос, возможно, сломан; часть хряща явно смещена в сторону.

В него словно вкололи адреналин, и он побежал по венам, согревая его, наполняя силой. Но хватит ли этого?

«Успокойся. Ты должен быть спокоен».

Голос Элайджи.

К черту.

С рыком, созвучным с тем, что в его голове становился все громче, громче, громче, Эйден ударил сам. И еще, и еще, и еще, пока Сорин не оторвался от него, чтобы спасти свое лицо от превращения в кровавое месиво. Единственный шанс. Эйден приподнялся, схватил Сорина под мышками и толкнул, скидывая соперника с себя, но не разжал хватку, а тоже перевернулся, оказавшись, наконец-то, сверху.

Он сплюнул кровь и что-то, похожее на жвачку… зуб! Затем он взял лицо Сорина в одну руку, а другой врезал со всей злости.

Бам, бам, бам, так быстро, что он не видел свой кулак даже расплывчато. Или, может, у него на глазах стояла пелена, веки отчаянно хотели склеиться и (надеялись) зажить.

На радость Элайдже, каждый удар успокаивал Эйдена.

Но Сорин не долго сносил побои и ударил в ответ, отбрасывая противника. Эйден врезался в стену из наблюдателей. Некоторые упали вместе с ним, другие подтолкнули обратно, но он чувствовал желания их зверей. Желание выбраться и спасти его.

— Нет! — выкрикнул он. — Не надо! Оставайтесь!

Они подчинились — ни один не выскользнул из своих хозяев, обретая тело. Через какое время они позабудут его команду и поступят по-своему? Вероятно, скоро. Покончить с этим, надо с этим покончить.

Сорин, видимо, пришел к такому же выводу, потому что они набросились друг на друга, перевернулись вместе, били локтями и коленями, целились в уязвимые места — нос, горло, пах. Каждый удар Эйдена успокаивал бы его, если бы каждый удар Сорина не злил его вновь.

Вскоре кровь потекла из зияющей раны на голове Сорина. Кровь, захватившая внимание Эйдена. Возможно потому, что это была кровь вампира.

Или потому, что у нее был такой же сладкий, темный аромат, как у крови Виктории.

Вкус… он должен попробовать на вкус…

Пока он отвлекся, Сорин сумел откинуть его в сторону. Эйден врезался в зрителей, и на этот раз он услышал их зверей.

Рев, столько рева. Они все еще оставались в своих клетках, но едва держались.

Сорин заслужил проиграть таким образом. Быть обглоданным теми самыми зверями, за укрощение которых он дразнил Эйдена. Но Эйдену нужно было доказать свою позицию, или брат Виктории никогда не будет воспринимать его всерьез.

Стоп. Он собрался оставить его в живых? Он же решил покончить с ним, нет?

Его вкус…

Эйден оттолкнулся от толпы и налетел на Сорина. Они снова катались по земле, дергались и дрались как животные.

— Не хотел я, чтобы все закончилось так, но теперь все же рад этому, — Сорин обнажил свои клыки и резко склонился к шее Эйдена.