Закрученный

«Ну, Эйден хотя бы выжил в бою, — заметил Джулиан. — Ты сказал, он помрет без таблеток».

«Нет, я сказал, что он может умереть. Есть разница. Многие молодые матери умирают в преждевременных родах, и я это видел».

Калеб захихикал, несмотря на всю серьезность ситуации:

«Поздравляю, Эд. Ты стал мамочкой. Покормишь малыша грудью?»

Джулиан фыркнул от смеха.

Тем временем «малыш» таки настиг Сорина и прижал того к земле, надавив на живот. И вот, что забавно: его собственный зверь мог бы спасти его, но Сорин пришел на битву без него.

«Теперь пойди заверши бой, — сказал Элайджа. — Тебе достался уникальный шанс. Используй его и закончи это все правильно».

Эйден встал. Чуть было не упал, но дохромал. Ухмыльнувшись, он открыл свое кольцо.

— Той же монетой, — je la nune стек на шею Сорина, его кожа с шипением расплавилась, потекла ручьем кровь. Эйден старался, что яд не попал на звереныша, что смотрел на него безумно голодными, дикими глазами.

Пока Сорин задыхался от боли, Эйден потянулся рукой и погладил этого — своего — зверя.

— Хороший мальчик, — сказал он, пытаясь подобрать имя. Чомперс Младший, может быть? То есть Джуниор. Да, неплохо.

Губы раздвинулись, обнажая острые зубы. Это создание рычало на него.

Чомперс и остальные мурлыкали от удовольствия, когда он их гладил. А, ну да. По крайней мере, Джуниор не перекинулся с Сорина на Эйдена.

Эйден переключил внимание на своего противника и жестко укусил, набирая полный рот крови и еще, и еще, наслаждаясь каждым мгновением. На вкус как Виктория, прямо как он и подозревал. Возможно, он никогда не остановится, высосет все до капли, ему нужна каждая капля. И можете ли себе представить — его зверь замурлыкал, словно сам чувствовал на языке эту кровь.

Может, так и было. Джуниор выпустил Сорина и присоединился к Эйдену, присосавшись к шее Сорина. Тот дернулся раз, два, перед тем как оцепенеть.

«Надо прекращать. Не то Сорин умрет. Ему не обязательно умирать. Ты победил».

Опять Элайджа.

К черту.

Нет. Нельзя игнорировать его слова. Не в этот раз. Исход. Важно. Виктория. Ненавидит его. Любит его. Слова мелькнули в голове, где была одна жажда крови, и Эйден подскочил, шипучий жар прошел по его телу, как будто его облили газировкой. Его раны уже затягивались. Он потянулся к Джуниору, но малыш рыкнул на него и вцепился в шею Сорина, как собака вгрызается в кость.

«Тебе нужно его оторвать».

Супер. Еще одна схватка. Эйден нырнул к нему, прижав зверя к земле, прочь от тела и крови. Крылья неистово бились, и эти зубы как сабли пытались добраться до его лица.

Несколько воинов Сорина рванули вперед, явно намереваясь почему своему господину, который лежал на спине неподвижно, как мертвый.

— Стойте, — крикнул Эйден, не прекращая борьбы со зверем, и те замерли. — Уйдите отсюда, все, — мало ли, Джуниор мог навредить кому-то еще. Или сам пострадать. — И чтобы все мирно, или я клянусь, что отпущу этого, чтобы прикончить вас всех. Ждите внутри.

Несколько ударов сердца, и раздалось множество шагов. Им вторили шепотки. После чего во дворе их осталось трое.

Сорин, вырывающийся Джуниор и Эйден. Он был удивлен, как легко послушались вампиры и волки.

Так продолжалось целую вечность, даже дождь уже прекратился. И Сорин успел исцелиться достаточно, чтобы очнуться и сесть.

Воин дернул головой, словно пытаясь вытряхнуть всю неразбериху из мыслей, и уставился на Эйдена. Он мог бы встать и напасть, но не стал.

Он уже проиграл. Он знал это. Все знали. Он наблюдал за Эйденом сузившимися глазами.

— Ты не человек, — обвинил воин.

— Уже нет. Черт, может и не был никогда, — помимо собственного зверя у него был вампирский голос и кожа. Он задумался над тем, что еще могло измениться… На что еще он был способен.

И тут произошло чудо из чудес — Джуниор угомонился. Он продолжал пыхтеть своими огромными черными ноздрями. Эйден все еще держал его, мягко говоря ласковые вещи, чтобы успокоить. Его веки постепенно закрылись, и — вот же удивительно — у Джуниора были длинные, закрученные ресницы. Он выглядит почти даже… мило.

Вскоре его огромная туша обмякла и пыхтение сменилось сопением. Но Эйден по-прежнему его держал, не зная, что еще можно сделать. Мысли были только о том, что зверь может очнуться в любую секунду, вновь начать бороться, и если Эйден не будет готов, то превратится в бифштекс с кровью.

Затем Джуниор начал бледнеть, растворяться, пока Эйдена не обволокла шипящая черная дымка, вышедшая из него ранее. Он сел, впитывая ее всеми порами, нагреваясь как самая мощная печь в мире.