Закрытие Америки

Несколько удивленная, Белла ответила, что все поняла, и повернулась к Кире.

– Поехали.

Из рассказов свекрови Белла помнила, что домик матери Семена находится на отшибе.

– Кругом поля. Летом навозом воняет, зимой ветер в проводах гудит. Из окошка выглянешь – пусто, темно, ни огонька вокруг. Не понимаю, как люди могут жить в таких местах? Да еще в дом войдешь – кроликами пахнет. Тоска от такой жизни за душу берет.

Белла тогда, помимо воли, вздрогнула. Ах, знала бы ее дорогая свекровь, что и Белле пришлось пожить в таком же доме. Но она этого не знала, и слава богу, а то, наверное, еще больше стала бы презирать Беллу. Хотя куда уж больше.

Правда, свекровь не скрывала, что в гостях у Семена и его матери Аделины Вилевны они побывали последний раз году этак в 1990-м. Тогда, чтобы выжить, многие держали кроликов. С тех пор в жизни ученого и его матери могли произойти некоторые перемены. Но когда они с Кирой затормозили у нужного дома, Белла убедилась, что перемены эти не к лучшему и главным образом касаются самого домика, который за прошедшие годы совсем одряхлел, врос в землю по самые окошки и ничем не напоминал жилье светила российской науки.

– Ты уверена, что мы там, где нужно?

– Взгляни сама на адрес.

Белла посмотрела на смартфон в руках Киры, потом перевела взгляд на табличку на заборе и была вынуждена признать:

– Да, все верно.

За домом начинались поля, дальше просматривались корпуса новостроек. В самом домике не светилось ни одно окошко, во дворе света тоже не было. К счастью, уличный фонарь находился неподалеку, и подругам удалось рассмотреть, что к дому ведет узенькая дорожка в снегу.

– Пойдем?

– А что остается?

И они вдвоем затопали к дому. Только сейчас Белла в полной мере оценила компанию Киры. Ветер гудел в проводах и в ветвях деревьев. Было неуютно, холодно, страшно, где-то выла собака. Совсем не верилось, что в пятистах метрах отсюда они свернули с трассы, где было светло, были магазины и прочие приметы цивилизации. Здесь этой самой цивилизацией и не пахло, а пахло совсем другим.

– Спорю, что уборная у них на улице.

Белла вспомнила красочный рассказ свекрови и кивнула:

– На улице.

– Живут же люди, – пробормотала Кира, но без всякого восторга.

А Белла просто дернула плечом:

– Жуть!

Хотя по своему опыту она могла сказать, что человек – такое существо, которое способно привыкнуть ко всему. Жила и она сама какое-то время в спартанских условиях. В шесть утра подъем, умываться некогда, завтракать будем после работы. Надо успеть до наступления жары сделать как можно больше на участке. Поэтому долой умывание, чистку зубов, причесывание и прочую ерунду. Менять пижаму, чтобы переодеться в рабочую одежду, тоже непозволительная трата времени. Спать надо прямо в том, в чем завтра будешь работать. Встала – и вперед на грядки.

Такой жизнью Белла прожила целых полгода. Даже теперь, вспоминая об этих месяцах, она вздрагивала.

Посадка, поливка, прополка, уборка, сортировка урожая, а потом все по новой. И постоянная угроза физической расправы. За любой проступок, за любую ошибку.

Белла очень надеялась, что хотя бы осенью она сможет вздохнуть, зимой ведь на грядках не больно-то покопаешься. Но оказалось, что зимой предстояло заниматься возведением курятника, в котором планировалось поселить на откорм бройлеров. И она сдалась. Удрала из этого жуткого места, чем вызвала искреннее недоумение людей, от которых сбежала. Они-то ничего необычного в своей жизни не видели и вовсе не считали, что делали что-то плохое для нее.

Белла тогда тоже удивлялась, а со временем поняла, что часто люди, находящиеся, казалось бы, в немыслимо тяжелых условиях, ничего ужасного в своей жизни не видят. Живут себе и не понимают, почему другие ахают и ужасаются.

Глава 13

Поднялись на старенькое крыльцо, где из трех ступенек одна отсутствовала начисто, вторая хранила следы неумелой починки, а третья прогнулась и затрещала. Зато дверь оказалась неожиданно добротной. Не исключено, что так казалось из-за десятка слоев краски, которой она была покрыта поверх дерматина.

– Тук-тук-тук, – постучала Белла, поскольку звонок им обнаружить так и не удалось.

Никто не ответил. Они постучали сильней, потом еще. Никто не отзывался. Толкнув дверь, Белла поняла, что она открыта. Ей стало страшно. Теперь по законам детективного жанра в доме обязательно должен был лежать труп. Видимо, Кира подумала о чем-то подобном, потому что полезла в сумочку и извлекла оттуда какой-то продолговатый предмет.

– Фонарик, – шепнула она Белле.

Узкий белый луч рассеял тьму. Кира с Беллой шагнули через порог и оказались в теплой и даже чуточку душной прихожей. К счастью, кроликами здесь уже не пахло. Но все равно пахло неприятно – пылью, трухой и плесенью. Неудивительно, все стены были завешаны старьем, внизу шеренгами выстроились резиновые сапоги, мужские ботинки, растоптанные женские босоножки, туфли и пять пар валенок с галошами разных цветов, форм и размеров.

Похоже, хозяева дома отличаются крайней бережливостью и не привыкли что-то выбрасывать на помойку. Рай для старьевщика.