Закрытый показ

Закончить он не успел, так как растопыренные пальцы Жанны уже летели ему в лицо, метя ногтями в глаза. Не ожидавший такого стремительного выпада, Юрий отступил, и через секунду женщина ударила его коленом в пах. И хотя она была измотана, чтобы вложить в удар всю силу, все равно этого было достаточно, чтобы Юрий с криком согнулся вдвое и выронил пилу.

«Одно движение пилой по шее – и ему конец», – сверкнула в мозгу спасительная мысль. Но едва Жанна наклонилась, чтобы подобрать инструмент, как Юрий, придя в себя, с силой саданул ее кулаком в живот, затем в грудь. Теперь настало время ей кашлять и задыхаться от боли и нехватки воздуха.

– Сильный ход, детка, – с удовлетворенным видом кивнул Есин. На его носу и щеке краснели царапины, оставленные ногтями Жанны. – Думала справиться со мной? А я ведь знал, о чем ты думала сегодня ночью, когда смотрела на меня.

Не давая женщине прийти в себя, Юрий снова ударил ее в живот, на этот раз ногой. Жанну отбросило к стене, и, стукнувшись затылком об стальную поверхность, она сползла на пол.

– Я. Все. Знаю. – Он говорил резко и отрывисто, словно вбивая толстые гвозди в ее голову. – Вот только ты. Не знаешь. С кем. Связалась. Чертова сука.

Каждое слово Юрий сопровождал ударами ног, которые он безостановочно наносил Жанне. Она скукожилась на полу, поджав колени к животу и закрывая голову, но большинство болезненных пинков находили свою цель. Хрустнуло сломанное ребро, лопнула бровь, брызнув кровью. Однако рычащему от ярости Юрию этого показалось мало. Он склонился над истязаемой им женщиной и, приподняв ее левую руку, уперся коленом в плечо, после чего резко рванул вбок, выворачивая конечность. Раздался сухой треск переломанной кости, и Жанна, пронзительно вскрикнув, потеряла сознание.

– Прекрати, ублюдок!

Есин обернулся, судорожно дыша. На него исподлобья смотрел Рэд, угрюмый и решительный. В правой руке режиссер сжимал рукоять от топора.

– Решил в Дон Кихота поиграть, старик? – спросил Юрий. – Не вопрос. Я уделаю тебя даже одной рукой.

Набычившись, он двинулся вперед, и режиссер замахнулся топорищем. От первого удара Юрию удалось увернуться, а от второго он не успел, и кусок деревяшки опустился ему на переносицу. Перед глазами Есина заплясали огненные точки, нос наполнился кровью.

– Вот с-сучара… – взъярился Юрий. – Сам напросился…

Рукоять топора взметнулась вверх, но он, проворно уйдя от удара, двинул ногой в колено Рэда, а затем, пригнувшись, метнулся вперед и оказался с ним нос к носу. Здоровой рукой Юрий вцепился в промежность режиссера, стискивая пальцы изо всех сил. Тонкие обескровленные губы Рэда превратились в большую букву «О», он тонко вскрикнул.

– Эту деревяшку я засуну тебе в зад, падальщик, – зашипел Юрий.

Рэд застонал, сгорбившись, и Есин, размахнувшись, с силой впечатал свой лоб в бледное лицо Локко. Удар пришелся в рот режиссера. Губы расплющило, один зуб выбило сразу, соседний раскололся пополам.

Внезапно заиграла музыка, и Рэд, несмотря на хлещущую кровь, выдавил кривую улыбку.

– Как самочувствие? – процедил Юрий сквозь зубы. Отпустив промежность Локко, он обхватил пальцами его худую шею и вонзил большой палец в кадык.

– Это Антонио Вивальди, – прошепелявил режиссер, задыхаясь. – Ми мажор, «Весна»… У тебя мало времени…

– Ты выиграл приз, старик, – брезгливо бросил Юрий. У него было непреодолимое желание сломать шею старому пугалу, и только начавшаяся музыка слегка остудила его воспаленный мозг.

Пора заняться делом, Рэд подождет. Он отпихнул Локко, и тот, не удержавшись, упал прямо на железные стулья, издав от боли очередной стон.

Расширенные глаза Есина остановились на часах. Несмотря на меняющиеся картинки и заставки, время монитор всегда показывал исправно.

До начала кино ровно двадцать минут. Он должен хотя бы начать заполнять ведро, чтобы успеть в срок… Он должен. Чтобы у этих уродов наверху не было ни малейшего повода вспомнить о его дочери.

Он должен, потому что чувствовал, что его силы на исходе. И всему виной проклятая рука, точнее, ее отсутствие. Похоже, гангрена расползается по руке все выше и выше, и если он не примет меры, то до смерти ему останутся считаные дни. А то и часы. Вероятно, придется отрубить руку полностью, хотя Юрий плохо себе представлял, как можно провести ампутацию такого рода в подобных условиях, где нет ни лекарств, ни перевязочных средств, ни даже стерильного инструмента… Только сломанный топор и залитая кровью пила.

Но об этом он будет думать после. Его ждала трудная работа.

Он поднял пилу, которую обронил в схватке с Жанной, и застыл на месте – женщина стояла прямо в луже крови и в упор глядела на него.

«Я даже не заметил, как сучка пришла в себя», – с тревогой подумал Юрий.

Из рассеченной брови Жанны продолжала струиться кровь. Сломанная рука висела, как надломленная ветвь, и она поддерживала ее за локоть.

– У нас мало времени, малышка, – сказал Есин. – Я все сделаю быстро. Тебе нужно лечь на пол и задрать подбородок. Кожа натянется и…