Закрытый показ

– Смотрел «Простоквашино», Рэд? Там кот Матроскин очень хорошо сказал про теленка, которого родила корова. Он наш. Понял, старик? Так что пацан – неотделимое целое от Жанны.

– Ты не убьешь его.

Голос режиссера был тихим, но преисполнен решимости. А еще Юрий с изумлением услышал в нем неприкрытую злость.

«Старый ублюдок, – с горечью подумал Есин. – Если бы не рука, я сломал бы тебе шею в две секунды!»

– Мне приснился сон, Рэд, – сказал он, чуть успокоившись. – Про тебя. И теперь я знаю, что с тобой сделают. Тебя продадут коммуне сумасшедших геронтофилов. Тебя будут трахать сутки напролет, Рэд. И тогда ты вспомнишь, что никакой ты не великий режиссер. Ты наконец-то врубишься, что ты не Рэд Локко, а Витя Матюнин. Старый седой педрила с раздолбанным дуплом вместо задницы.

– Все это ты говоришь от яда, – печально улыбнулся Локко, – который выедает тебя изнутри. Ты заполнен им, как мешок с тухнущим мусором.

– …а когда им надоест и твоя задница будет бесполезна, с тебя снимут шкуру, после чего поджарят на углях.

– Спокойной ночи, – сказал Рэд. – Подумай о том, что, возможно, это твоя последняя ночь.

Юрий натужно и сипло дышал.

«Возможно, и последняя. Но я дорого продам свою жизнь», – подумал он, с ненавистью взглянув на экран. Там, как обычно, были огромные весы, и они ждали своего часа.

* * *

«Седая ночь», 1995 г., действие пятнадцатое и последнее

– Если хочешь, я поведу тачку, – сказал Фил, глядя на подрагивающие руки Карпыча. – Не хотелось бы, чтобы ты еще кого-нибудь сбил. Сегодняшней ночью я сыт по горло приключениями и хочу выспаться.

– Нет уж. От тебя несет перегаром.

Фил открыл бардачок, вытащив оттуда желтую упаковку жевательной резинки «Джуси Фрут».

– От тебя тоже воняет как из навозной ямы. Пожуй.

– Не надо. Щас остановимся, я какой-нибудь хот-дог куплю. От этого борща из младенца у меня до сих пор изжога. Фил?

Молодой человек ритмично двигал челюстями, жуя жвачку, и спокойно посмотрел на Карпыча, которого буквально колотило от страха.

– У тебя под ногтями кровь.

Фил взглянул на руки, затем выбросил в окно смятый фантик.

– Что ты предлагаешь? Заехать в соседнее село и поискать салон красоты, чтобы мне сделали маникюр?

– Я слышал, что сейчас менты придумали кучу навороченных приспособлений, – стараясь говорить ровно, произнес Карпыч. – Эти штуки вычисляют каплю крови, которую затерли тряпкой вместе с мылом и стиральным порошком. Любой след найдут!

– Забудь об этом.

– Забыть? У меня бампер разворочен, крыло помято! И эта ночь… Что было ночью, Фил? У меня до сих пор перед глазами седые волосы, что ты срезал с этой девки! Ведь она была темноволосой, почти как цыганка!

– Это была седая ночь, дружище.

– Мы ехали к Кролику, – продолжал Карпыч. – А приехали в какую-то глушь…

– Случившееся было сном. А что подумал Кролик, никто и не узнал. Потому что он был очень воспитанным.

Карпыч сунул Филу под нос ладонь, на тыльной стороне которой краснели четыре дырочки с воспаленной вокруг кожей.

– А как же вилка, братуха? Ты думал, что я серая тень! И чуть не убил меня!

– Заткнись уже! – разозлился Фил. – Все серые тени спят! Единственные тени, которые я сейчас вижу, – это тени от деревьев!

Некоторое время они, зевая, ехали в полном молчании. Наконец Фил подал голос:

– Если тебя так гложет совесть, давай заедем в храм. Тут полно старых церквей. Поставим свечки за мертвых. Помолимся, очистимся от грехов.

– Правда?

– Вполне. Только надо закрыть глаза и представить, что с тебя стекает вся грязь. И тогда, типа, ты вроде как ничего плохого не делал.

– Это называется «исповедь», – сказал Карпыч.

Тренькнул пейджер, принимая новое сообщение, и Фил, сняв его с пояса, вгляделся в текст. Лицо его оживилось:

– Намечается новая туса. Сегодня вечером у Дрона.

– У Дрона?

– Ага, тот крендель из Химок, помнишь? Кролик пишет, что надыбал травы. Еще возьмет с собой ящик водки. Решил реабилитироваться после косяка со своей дачей. Так что надо хорошенько выспаться перед гулянкой.

– Мы же вроде в церковь собрались, – напомнил Карпыч, но Фил отмахнулся:

– Церковь подождет. Заедем в магаз, уже давно все торговые точки открылись. Лично я хочу пива, глотка пересохла. И домой, спать.

Карпыч в знак согласия кивнул. Ему самому жуть как не хотелось ехать в храм. Как-то неуютно он там всегда себя чувствовал.

– Включи музон, – сказал Фил. – Самое время для «Cannibal Corpse».

Карпыч, хихикнув, потянулся к диску на приборной доске.

Черный «Мицубиси» мчался по асфальту в сторону города, и солнечные лучи отбрасывали на дорогу серую тень от него.

Седая ночь была уже в прошлом, новый день вступал в свои права.

* * *

Ноготь. Юрий несколько раз моргнул, как если бы пытался избавиться от соринки, застрявшей в глазу. Ноготь не исчезал. Он лежал прямо перед его лицом, бледно-голубого цвета. Ноготь от большого пальца ноги. Юрий приподнялся, не отрывая взгляда от ногтя, мучительно думая, что же такого примечательного в этом ногте. Хотя совсем недавно наверх отправили Жанну. Возможно, ее ноготь остался на полу…