Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

«25 февраля я по телефону в Гатчину дал знать великому князю Михаилу Александровичу о происходившем и о том, что ему сейчас же нужно приехать в столицу, ввиду нарастающих событий.

27 февраля великий князь Михаил Александрович прибыл в Петроград, и мы имели с ним совещание в составе председателя Государственной Думы, его товарища Некрасова, секретаря Государственной Думы Дмитрюкова и члена Думы Савича. Великому князю было во всей подробности доложено положение дел в столице и было указано, что еще возможно спасти положение. Он должен был явочным порядком принять на себя диктатуру над городом Петроградом, понудить личный состав Правительства подать в отставку и потребовать по телеграфу, по прямому проводу, манифеста государя императора о даровании ответственного министерства.

Нерешительность великого князя Михаила, Александровича, способствовала тому, что благоприятный момент был упущен…

Среди дня 27 февраля произошли первые бесчинства: был разгромлен Окружной суд и Главное Артиллерийское Управление, а также Арсенал…

27-го февраля председатель Совета Министров князь Голицын уведомил меня, что он подал в отставку, как и все члены правительства…

Уже 27 февраля был образован Временный Комитет Государственной Думы для сношения с населением и для приведения расшатанных устоев в нормальное состояние…»

Родзянко М.В. Государственная Дума и февральская 1917 года революция // Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 6. С. 57—59.

Из воспоминаний Александра Федоровича Керенского, депутата Думы, лидера фракции трудовиков

«Около восьми утра в понедельник меня разбудила жена и сказала, что звонил Н.В. Некрасов, просил передать о переносе заседаний Думы и о восстании в Волынском полку. Он также сообщил, что мне следует немедленно прибыть в Думу. Хотя политическое положение в последние несколько дней становилось все более угрожающим и нестабильным, я не сразу осознал все значение сообщенных Некрасовым новостей. Сцена для последнего акта спектакля была давно готова, однако, как водится, никто не ожидал, что время действия уже наступило… Наскоро одевшись, я отправился к зданию Думы, которое находилось в пяти минутах ходьбы от моего дома. Первой моей мыслью было: любой ценой продолжить сессию Думы и установить тесный контакт между Думой и вооруженными силами.

Добравшись до Думы, я сразу же направился в Екатерининский зал, где встретил Некрасова, Ефремова, Вершинина, Чхеидзе и нескольких других депутатов от оппозиции. Они согласились с моим предложением о проведении официального заседания Думы. Некрасов сказал мне, что Родзянко уже послал царю в его Ставку в Могилеве и командующим фронтами телеграммы, в которых сообщил о быстром нарастании беспорядков в Петрограде…

Представители левой оппозиции Некрасов, Ефремов, Чхеидзе и я внесли предложение в Совет старейшин немедленно провести официальную сессию Думы, не принимая во внимание царский декрет. Большинство же, включая Родзянко и, несколько неожиданно – Милюкова, высказалось против такого шага. Аргументов не приводилось. Игнорируя произвол и преступления правительства, большинство Думы цеплялось за прошлое. Совет старейшин отверг наше предложение и решил, как планировалось ранее, провести “неофициальное заседание”…

Не припомню всех вопросов, обсуждавшихся утром в тот понедельник в Совете старейшин, как и тех, которые рассматривались позднее на неофициальном заседании, длившемся с 12 до 2 часов, – в памяти сохранилось лишь решение создать Временный комитет с неограниченными полномочиями. В него вошли Родзянко, Шульгин, Львов, Чхеидзе, Некрасов, Милюков, Караулов, Дмитрюков, Ржевский, Шидловский, Энгельгардт, Шингарев и я. В комитете были представлены все партии, за исключением крайне правых».

Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993. С. 135, 137.

Из воспоминаний Михаила Ивановича Скобелева, депутата Думы, члена РСДРП (меньшевиков)

«В понедельник 27 февраля, в 7 часов утра, раздался телефонный звонок, и знакомый голос Н.И. Иорданского, редактора “Современного Мира”, нервно сообщил мне: “Я живу против казарм и сейчас наблюдаю из моих окон, как солдаты вскрыли свои цейхгаузы, разбирают винтовки и патроны, вооружаются сами, раздают их проходящим гражданам и направляются на Суворовский проспект”.

Я спешу к Таврическому дворцу. Масса депутатов. Обсуждают только что изданный правительством указ об отсрочке занятий в Государственной Думе на неопределенное время. Среди руководящих фракций полное замешательство.

Под нашим давлением совет старейшин собирается против желания Родзянко в помещении финансовой комиссии, сначала под председательством Н.В. Некрасова, а затем председательство принял на себя председатель бюро прогрессивного блока Шидловский. Начинается обмен мнений, но события вне Думы развертываются быстрее прений.