Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Товарища министра шаг за шагом подталкивали совершить одну ошибку за другой, и тот их совершил, после чего Столыпин не мог с ним не проститься. Но главное, наступление на общину, начавшееся 9 ноября, осиротело прямо на старте. Душа «заговора» утратил авторитет, а значит, и способность вести к намеченной цели миллионы колеблющихся и сомневающихся крестьян. Вывод напрашивается нетривиальный: Гурко били за политику, а не криминал. Избавлялись не от взяточника, а от инициатора аграрной реформы, того, кто ее должен проводить. В принципе, «Лидвалиаду» затеяли единственно, чтобы Столыпин лишился главного помощника… А кто, полагаю, догадаться нетрудно. В.Н. Коковцов, с завидным рвением сопротивлявшийся «разбазариванию» немалых средств из госбюджета на перевоспитание мужиков. В конце концов, и разгоревшийся скандал касался не чего-нибудь, а денег, к тому же казенных…

Пусть Гурко официально покинул должность товарища министра в декабре 1907 года, после оглашения сенатского вердикта, претворять в жизнь «давнюю мою мечту» Столыпин ему по понятной причине не позволил. Доклад комиссии пяти во главе с вице-председателем Госсовета И.Я. Голубевым от 22 декабря 1906 года не оставил даже малой надежды на это. Ведь ее главный вывод прозвучал убийственно для Гурко: товарищ министра проявил профессиональную некомпетентность. Во-первых, он не потрудился навести точные справки о Лидвале. Во-вторых, не позаботился о запасных, альтернативных вариантах снабжения хлебом голодающих районов. Более того, 21 сентября запретил губернаторам в качестве подстраховки закупать крупные партии ржи самостоятельно, в обход Лидваля. В-третьих, чиновник никак не проконтролировал надлежащее и своевременное исполнение избранной им фирмой поручения первостепенной важности. Как же такой человек будет реализовывать грандиозную по масштабам аграрную реформу?

2 января 1907 года с мнением уважаемой пятерки согласился Николай II, и в итоге Столыпин неохотно 12 января отстранил Гурко от руководства Земским отделом, передав структуру под крыло Крыжановского, которой тот управлял менее недели. Премьер в срочном порядке отыскал дискредитированному «любимцу» замену, пригласив в МВД из Минюста Александра Ивановича Лыкошина, участвовавшего в обсуждении крестьянского законопроекта, утвержденного государем 9 ноября 1906 года. Сановник возглавил отдел в качестве и.о. товарища министра.

Впрочем, Лыкошин, выдающийся юрист, осуществлять программу Гурко с абсолютной самоотдачей, с подлинным энтузиазмом, конечно, не собирался. Добросовестное практическое воплощение предписаний высшего руководства – максимум, что мог ожидать от него Столыпин. Слишком мало для задуманного дуэтом преображения мужицкой России. Требовался новый главный помощник и ревностный сторонник разрушения общины. Кривошеин на фоне прочих выглядел наиболее перспективным кандидатом, и неудивительно, что Петр Аркадьевич начал внимательно присматриваться к нему, убедившись в течение 1907 года, насколько скромный протеже генерала Трепова идеален в роли командующего перестройкой всего деревенского уклада.

С легкой руки Кривошеина Крестьянский банк принялся активно скупать дворянские земли, за двенадцать месяцев приобретя вдвое больше помещичьих имений и десятин, чем за целое десятилетие (1895—1905) при прежних «директорах». Будь Коковцов пощедрее с финансированием, достижение предреволюционных лет могли бы утроить. Помимо роста земельного фонда банк взял на себя миссию посредника при продаже землевладельцами благородного сословия своих участков крестьянам. Причем глава учреждения распорядился такие сделки оформлять и представлять на регистрацию вне очереди, что вызвало серьезное недовольство тех, кто не подпал под действие циркуляра. Столыпину даже пришлось просить соратника приостановить применение данной нормы.

Между тем подчиненные Лыкошина в том же 1907 году получили от сельских тружеников около 48 тысяч заявок на выход из общины, почти 212 тысяч – на укрепление используемой ими земли в личную собственность и чуть выше 213 тысяч – на проведение землеустроительных работ. И вот тут-то обнаружилась «ахиллесова пята» великого замысла. Вышеупомянутым первопроходцам, особенно первой и третьей группы, предстояло выделенные территории отмерить и размежевать, на что требовались специалисты-землемеры, которых, как быстро выяснилось, в Российской империи не так много. Возможно, для обычной практики и достаточно, но не для планов, намеченных Столыпиным и Гурко. В 1905 году насчитывалось двести квалифицированных землемеров. В 1907 году их число сумели поднять до шестисот. Понятно, что они никак не успевали удовлетворить даже половину заявок, тогда же поданных крестьянами.