Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Надлежало максимально эффективно отрегулировать деятельность сего контингента и в кратчайший срок увеличить его до нужного уровня. Задача относилась к ведению Главного управления землеустройством и земледелием (ГУЗиЗ). Однако Васильчиков, руководивший министерством, с ней явно не справился бы. Потому 21 мая 1908 года по рекомендации Столыпина император заменил князя Кривошеиным. Отныне он координировал работу отряда землемеров и совместно с И.Г. Щегловитовым, министром юстиции, расширял учебную базу для ускоренного выпуска недостающего персонала.

Еще 8 июня 1874 года Александр II преобразовал Московскую школу межевых топографов в четыре региональных землемерных училища – в Пскове (открыто в 1874), Пензе (1875), Курске (1876) и Оренбурге (1877; с 1879-го в Уфе). В 1889 году школа кавказских межевщиков в Тифлисе трансформировалась в аналогичное пятое училище. До 1881 года на землемеров учились два года, затем – три. Аттестата на профессию ежегодно удостаивались около полусотни человек. Не все из них, естественно, становились высококлассными землемерами-таксаторами. Кроме того, Московский Константиновский межевой институт готовил межевых инженеров. Также не много. В 1907-м – пятьдесят. Правда, в основном выпускники трудились не на сельских полях, а в госструктурах – в штате Межевой канцелярии Минюста, в чертежных (отделах) губернских правлений, преподавателями землемерных училищ и в губернских и уездных землеустроительных комиссиях, созданных по высочайшему указу от 4 марта 1906 года. Комиссии эти занимались не межеванием, а разрешением внутриобщинных земельных споров и утверждением актов, закрепляющих за домохозяевами отмеренных им полос и участков.

В 1907 году пять училищ покинуло уже сто пятьдесят новых землемеров. Но все равно их катастрофически не хватало. Тандему Кривошеина с Щегловитовым понадобилось около года, чтобы сформулировать новое Положение о землемерных училищах, вступившее в силу 19 мая 1909 года. Оно способствовало учреждению дополнительно девяти государственных землемерных училищ – в Полтаве и Красноярске (1909), Чите (1910), Костроме, Новочеркасске и Омске (1911), Екатеринославе, Симбирске и Житомире (1912) – и трех частных (в Петербурге, Москве и Киеве), не считая двенадцатимесячных курсов по подготовке землемерных техников, открытых в марте 1908 года при межевом институте, училищах и половине губернских чертежных. В самих училищах с 1909 года лекции слушали четыре года (в четырех классах). В итоге общими усилиями Минюста и ГУЗиЗа в 1914 году общее количество землемеров достигло 11 000 (7000 в подчинении Кривошеина и 4000 в других частных и казенных учреждениях).

Тем не менее и свежеиспеченное подкрепление не переломило удручающую тенденцию. Дефицит землемеров никак не удавалось преодолеть, ибо за те же семь лет вырос и список крестьян, желающих, во-первых, укрепить в личную собственность землю, во-вторых, покинуть общину и, в-третьих, произвести разверстание (землеустройство) своих наделов в рамках «мирской земли» (общины) или единоличных владений («подворных»). К концу 1915 года таковых значилось 6 174 000 хозяйств из 13 500 000 существовавших по всей России. Процедуру размежевания и полного оформления документации миновало 2 376 000. Другие, без малого четыре миллиона, томились в огромной очереди, которая могла быть еще длиннее, если бы Кривошеин не бросал команды землемеров, прежде всего, на пересмотр старой разверстки внутри целых общин. Конечно, и выделением одиночек ГУЗиЗ не пренебрегал. Но коллективное согласие на переустройство прежних долей, во-первых, заметно экономило время межевых работ, во-вторых, в перспективе повышало производительность каждой крестьянской семьи, в-третьих, избавляло от политических расколов и конфликтов, замедлявших и без того долгий процесс аграрной реформы.

Напомню, ее внедряли в массы, опираясь на 87-ю статью конституции, разрешавшей монарху издавать новые законы в перерывах думских сессий. Однако в течение двух месяцев со дня возобновления парламентских заседаний такие акты надлежало внести на рассмотрение депутатов. Иначе они автоматически утрачивали силу. И уже Дума в паре с Госсоветом либо утверждали их, либо отклоняли. Во втором случае, очевидно, разом перечеркивались все достижения реформаторов, чего те никак не могли допустить. К тому же подвешенное состояние указа 9 ноября 1906 года играло на руку скептикам и пессимистам в крестьянской среде. Так что царская воля по-любому нуждалась в одобрении нижней и верхней палат. Эту непростую миссию взял на себя Столыпин.