Залог возможности существования

Раньше долг ему велел - “женись”, а ушедшие силы, ценой избиения, двухнедельного лежания в больнице, и долгого последующего страха быть побитым, ушедшие силы сохранили ему свободу. Теперь долг, представление о том, какими должны быть отношения мужчины и женщины требовали: “Уходи!”. А отнявшиеся ноги не пустили оставить желанную, требованиям логики не отвечающую женщину. Потребность в ней подчинила себе его двигательную активность, позволив не отказаться от инфантильных шаблонных претензий “отредактировать” жену.

ПРИМЕР № 89. ЧТОБЫ НЕ ДОГНАТЬ СМЕРТЬ... Мужчина, прошедший войну, потом прослуживший всю жизнь в армии и только по сокращению наших вооруженных сил в 1961 году уволенный в отставку, привыкший к порядку, не терпящий “всяческой несправедливости и хамства”, всегда следующий закрепленному присягой чувству долга, попытался в очереди за пивом одернуть хулигана. Его поддержали. А хулиган, оскорбив женщину, плеснув в лицо ей пивом из ее же бидончика, пустился бежать.

Наш отставной старшина бросился вместе с несколькими другими мужчинами вдогонку. Хулиган хорошо бегал. Но подпускал их близко к себе, словно дразня преследователей. Сложения он был атлетического. Через несколько месяцев, когда наконец поймали злостного преступника, садистски поджигавшего жилища своих жертв и мучительно медленно убивавшего их, наш мужчина узнал в нем того хулигана. Когда бывший военный почти догнал этого, явно силой превосходящего его бандита, он обнаружил, что бежит один. Остальных преследователей - и в помине не было.

До преследуемого оставалось метров пятьдесят и тот перешел на шаг... А у нашего преследователя подкосились ноги! Он упал и встать больше не смог, пока не приехала “скорая”. К приезду “скорой” у него развился приступ “пароксизмальной тахикардии”.

Если бы он один на один догнал бандита, то ему может быть могло бы быть и хуже. Не предчувствовать этого за-1 болевший не мог. Что на счету у преследуемого убийств 1 было много, но с иной мотивацией, он узнал позже.

Бывший военный не привык в страхе пасовать. Струсить и отступить было ему как человеку непозволительно. ? Оставить бессмысленную в одиночку погоню он не умел.

В этом случае потребность в сохранении привычной самооценки (он бы презирал себя, если бы оставил погоню), регулируя активность, без его ведома (неосознанно) конкурируя с потребностью в физическом самосохранении, привела к доминированию в сознании тенденций преследовать (в соответствии с потребностью не казаться себе трусом, , восстановить справедливость, наказать зло, не ощущать себя сторонним наблюдателем). Осуществление этой потребности помешало осознать страх. Страх не был осознан и не привел к сознательному выбору поведения. Но в эффекторной вегетативной и эмоциональной, а вынужденно | потом и поведенческой активности доминирующей осталась потребность в физическом самосохранении. Ее реализация | (этот самый страх) сначала умерила скорость бега, затормозила его, а дальше лишила сил и привела к разрядке не реализованной поступком напряженности вегетативным кризом.

Реализацией напряженности могло бы стать не только прекращение преследования, убегание от бандита или нападение на него, но и иное ответственное решение, помогающее личностному самоутверждению. А так...

Вегетативный криз впоследствии стал содержанием фобии, а кратковременный парез ног привычной защити-* тельной реакцией на опасность, которой он не позволял себе избежать.

Выторможенная функция ног может быть и спасла ] мужчине жизнь, но явно спасла от мучительного для этого человека сомнения, что возможно ему важно было только казаться мужественным, а не быть им, казаться лучше тех, кто оставил погоню, а не догнать и так далее.

Для человека его склада, с его претензиями, сознательный отказ от опасной и безнадежной в одиночку погони за сильнейшим, оказался невозможен.

За сохранение прежней самооценки он заплатил глубокой эмоциональной перестройкой. Она привела к выпадению функций осознанного внимания к фактам, грозящим эту самооценку поколебать, к выпадению интеллектуальных функций, способных это внимание мотивировать.

Долгий фобический невроз стал средством эту эмоциональную перестройку фиксировать.

Человек заплатил не за осуществление своих принципов, а за сохранение ощущения, что он им верен. За сохранение более независимой от его практики, иллюзорной реальности. За возможность далее создавать эту реальность искусственно.

Последнее очень важно для понимания причин неврозов.

А ЗА ЧТО ЕГО ЛЮБИТЬ?

Вернемся к приобретенным, специфически человеческим потребностям в сигналах возможности удовлетворения природных и всего круга приобретенных в обществе потребностей.

Все потребности, стоящие в этом ряду, есть потребности в условиях, являющихся или прежде, в период становления человека, бывших необходимыми для реализации им своих нужд среди людей освоенными человеком способами, то есть средствами, уже имеющимися в его распоряжении.