Заложники

Сидя на еловых ветках, отец, мать и Даукинтис шепотом стали строить догадки, почему власти остановили свой выбор именно на Скрупскялисах. Довиле, лежавшая рядом с младшими сестрами, напряженно прислушивалась к разговору.

— Скрупскялис был стрелком, носил форму, — сказал Даукинтис.

— Ну и что в этом плохого? С немцами не якшался, людей не убивал, — вступился за соседа отец.

— У власти, видать, свои соображения на этот счет: главное, что ты на подозрении, ну а если пока ничего предосудительного не сделал, то все равно замышляешь недоброе. А значит, лучше от тебя избавиться.

— Да Скрупскялисы ведь возле леса жили! Вот где собака зарыта! Значит, и нам никуда от этого не деться, — грустно добавила мать.

Долго еще слышался разговор, тягостные вздохи, сетования на жизнь, и Довиле, не дождавшись, когда пойдут спать родители, незаметно уснула. Когда же она проснулась от крика неизвестной птицы, доносившегося со стороны болот, уже рассвело. Девушка подняла голову и удивилась: мать чистила возле костра картошку. Уж не дежурила ли она целую ночь напролет?

Над лесом висело низкое, хмурое небо, сквозь деревья пробивался холодный туман. Вчерашнего весеннего солнца как не бывало. Единственное утешение — костер, который весело трепетал на ветру, даря тепло и свет.

Стоило испортиться погоде, и вторая половина дня потянулась томительно медленно, нечем было заняться. А вечером приковылял дедушка и сказал, что усадьбой Мажримасов никто не интересовался, там все спокойно.

— Похоже, колченогий Федор зря на нас страху нагнал, — заключил отец. — Кого нужно было, уже вывезли, а нас, видно, до другого раза оставили.

— Тогда пошли домой, — предложила Довиле. Старшая дочь никак не могла поверить, что можно за здорово живешь усадить огромное семейство в машину и увезти невесть куда. Это просто не умещалось в голове.

— Давайте вернемся, — согласилась и мать.

На третий день утром теми же тропами члены семейства Мажримасов гуськом отправились в родную усадьбу. Добравшись до места, они стали радостно разглядывать все вокруг, будто вновь обрели потерянный было кров. Каждая вещь, утварь, мебель, казалось, ждали их возвращения, хозяева любовно прикасались к ним. Полосатый кот терся о ноги людей и обиженно мурлыкал, будто жалуясь на что-то.

Немного погодя в избе появилась тетка Вероника с малышами Левуте и Йонялисом. Ребятишки опрометью бросились в объятия матери.

Все шумно радовались возвращению домой, наводили порядок и не заметили, как во дворе появилась группа людей в серых шинелях. Они оцепили дом, а двое, скорее всего, старшие по званию, ввалились в избу.

— Вот и дождались, — охнула мать. — Чему быть, того не миновать.

Довиле сидела у стола и листала старые газеты. Она сразу узнала в одном из вошедших Пятраса Жичкуса. Его осунувшееся лицо заросло грубой щетиной. Прищурившись, он разглядывал комнату. Его, видимо, поразило такое количество детей. Глаза еще не привыкли к полумраку комнаты, и он пока не признал в сидящей у стола девушке одноклассницу.

— Здесь живет Казис Мажримас? — спросил невысокий плотный лейтенант с толстыми щеками.

— Здесь, — коротко ответил отец.

— Все члены семьи дома? — продолжал допытываться офицер.

— Все, к тому же есть и чужие, — вмешалась мать. — Тут и наша соседка, Вероника Стульпинене!

Мужчины в шинелях посмотрели на женщину, которая потихоньку кралась вдоль стены к выходу.

— Паспорт у вас есть? — сурово спросил Пятрас Жичкус и шагнул к перепуганной тетке.

— Отцепись! Неужели я его с собой под юбкой таскаю?! — рассердилась Вероника.

— Сейчас проверим! — угрожающе произнес Жичкус и заслонил выход.

Сидящая за столом Довиле наблюдала за этой сценой. Не выдержав, она вскочила:

— Я могу засвидетельствовать, Пятрас, что эта женщина — наша соседка Вероника Стульпинене.

Услышав свое имя, Пятрас Жичкус удивленно раскрыл рот и, прищурившись, стал вглядываться в собеседницу. Оставив Веронику, милиционер медленно пересек комнату. Все замолчали, лишь было слышно, как глухо топали по полу тяжелые армейские сапоги.

Узнав наконец Довиле, Жичкус нерешительно спросил:

— Это твои родители, да?

— Разве забыл, Пятрас, что я Мажримайте? — усмехнулась учительница.

Милиционер растерянно молчал. Видно, все происходящее было для него полной неожиданностью. В это время подал голос толстый лейтенант:

— Вот какое дело, гражданин Мажримас! Даю вам два часа на сборы! Вместе с семьей вы подлежите высылке за пределы республики!

Этот страшный приговор все Мажримасы встретили довольно спокойно, поскольку мысленно уже успели смириться со своей участью. А дети даже не поняли толком, что означают эти слова. Вытаращив глазенки, они разглядывали чужих дяденек с винтовками, прижимаясь на всякий случай к родителям.

— За какие провинности, позвольте спросить? — вызывающе обратилась мать к незваным гостям. — Неужели за то, что мы всю жизнь горе мыкали, что даже летом черного хлеба досыта поесть не могли? Куда ж нам трогаться с малышами, как можно?

— Таков приказ! — строго отчеканил лейтенант. — Вы являетесь кулаками и к тому же пособничаете врагам народа!