Заложники любви. Пятнадцать, а точнее шестнадцать, интимных историй из жизни русских поэтов

Виделись ли они после этого, — неизвестно. Лермонтов ушел из Московского университета весной 1832 года и отправился в Петербург. В его планы входило перевестись в Петербургский университет, но там не захотели зачесть два года учебы и предложили снова поступить на первый курс. Становиться вечным студентом Лермонтову вовсе не хотелось. Но он попал в еще более суровую переделку, предпочтя закрытое военное учебное заведение — Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, откуда вышел в 1834 году корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. Дальнейшая жизнь его, связанная с петербургским высшим светом, как кажется, не соприкасалась со скромной жизнью Натальи Федоровны Обресковой, которая протекала, в основном, в провинции — Курске, потом Харькове. Во всяком случае, он не мстил ей за свое поруганное чувство, как Сушковой, может быть, потому, что все угрозы были уже произнесены в стихах, а образ легкомысленной и непостоянной Натальи Загорскиной до неразличимости совпал в его собственном сознании с неверной возлюбленной его юности. Для художника жизнь, проживаемая в искусстве, не менее реальна, чем действительные события, из которых строятся их биографии.

Несмотря на то, что Наталья Федоровна Иванова не оправдала ожиданий молодого поэта, несмотря на то, что он страдал и долго не мог забыть ее «измены», а может быть, как раз вследствие этого, ее имя прочно слилось с именем Лермонтова и — осталось в истории, где, казалось бы, вовсе не было места обыкновенной женщине с обыкновенной судьбой. Лермонтовское предсказание сбылось на удивление буквально:

Когда я буду прах, мои мечты,
Хоть не поймет их, удивленный свет
Благословит; и ты, мой ангел, ты
Со мною не умрешь: моя любовь
Тебя отдаст бессмертной жизни вновь;
С моим названьем станут повторять
Твое: на что им мертвых разлучать?

Стихи М. Ю. Лермонтова из «Ивановского цикла»

* * *

Когда одни воспоминанья
О днях безумства и страстей
Наместо славного названья
Твой друг оставит меж людей,
Когда с насмешкой ядовитой
Осудят жизнь его порой,
Ты будешь ли его защитой
Перед бесчувственной толпой?
Он жил с людьми как бы с чужими,
И справедлива их вражда,
Но хоть виновен перед ними,
Тебе он верен был всегда.
Одной слезой, одним ответом
Ты можешь смыть их приговор,
Верь! Не постыден перед светом
Тобой оплаканный позор!

Н. Ф. И...вой

Любил с начала жизни я
Угрюмое уединенье,
Где укрывался весь в себя,
Бояся, грусть не утая,
Будить людское сожаленье;
Счастливцы, мнил я, не поймут
Того, что сам не разберу я,
И черных дум не унесут
Ни радость дружеских минут,
Ни страстный пламень поцелуя.
Мои неясные мечты
Я выразить хотел стихами,
Чтобы, прочтя сии листы,
Меня бы примирила ты
С людьми и с буйными страстями;
Но взор спокойный, чистый твой
В меня вперился изумленный.
Ты покачала головой,
Сказав, что болен разум мой,
Желаньем вздорным ослепленный.
Я, веруя твоим словам,
Глубоко в сердце погрузился,
Однако же нашел я там,
Что ум мой не по пустякам
К чему-то тайному стремился,
К тому, чего даны в залог
С толпою звезд ночные своды,
К тому, что обещал нам бог,
И что б уразуметь я мог
Через мышления и годы.
Но пылкий, но суровый нрав
Меня грызет от колыбели...
И в жизни зло лишь испытав,
Умру я, сердцем не познав
Печальных дум печальной цели.

К Н. И.......