Заложники (СИ)

Лейральд с досады дёрнул повод. Крупный серый в чёрное яблоко конь рванул с места, расплескав по ветру белую гриву, от чего хозяин чуть было не впал в неположенное ему раздражение. Надо было отойти. Когда она подняла голову — надо было подать назад. Боевые кони обучены ходить бесшумно… оправданий себе он не искал. Однако — занятно, что ещё кто-то любит далёкие одинокие прогулки, презрев опасность… как будто, ей нечего бояться. Будь на её месте он сам — не был бы так безрассуден.

32

Всё-таки, поднимаясь по знакомым ступеням и скользя по узким коридорам, стараясь не попадаться на глаза слугам в распахнутой, пропахшей лошадью куртке, Рона где-то в глубине души надеялась, что вот она откроет дверь, а в комнате её ждёт, уныло уставившись в окно, возлюбленный, и в глазах у него такая неизбывная тоска, словно он не сможет жить, если она не придёт прямо сейчас и не обнимет…

Разумеется, её никто не ждал. Встав под душ, она отрешенно глотала крупные злые слёзы пополам с цветной, стекающей с чёлки, водой.

Отряд остановился только с наступлением ночи, когда невозможно стало отличить камень на узкой дороге от тени: побоялись, что лошадь оступится и поломает ногу. Лошадей было точно по счёту, а медлить нельзя ни секунды. Поэтому, потеряв скакуна, им пришлось бы расстаться ещё с кем-то из охраны — с учётом последних событий это было бы очень, очень не благоразумно.

Барон Киан сполз с запыленной лошади, и привалился спиной к тёплому шершавому стволу огромной ивы. Что только не приходится терпеть скромному служащему внешней разведки Короны — ради безопасности и осведомленности оной! Хорошо лэрду Советнику по международной политике — сидит там себе с Его Величеством в Мерелли… тоже, конечно, не столица, но и не послали сопровождать этого чумного гонца, да ещё и нарядившись охранником. Достаточно сказать, что истеричный юноша один раз пытался повернуть назад, убеждая эскорт, что надёжнее им спрятаться в какой-нибудь далёкой провинции вроде Ламелли, и один раз пытался бежать, оставив охрану. К правителю Руад-Исса никого кроме этого трясущегося юнца не пустили, ответ Руад Шестнадцатый изволил сообщить на словах, а посланник — вопреки ожиданиям — делиться бесценной информацией ни с кем не стал — помчался скорее назад в Хартевинг, даже подробности, лоботряс, не попытался разведать. Так мало того: по пути назад на них напали — тоже, между прочим, потому что этот олух решил сократить путь, не сворачивая в означенную на карте деревню. Вот за это одно — уже стоило оторвать ему голову. Но постольку поскольку виновник и без того валялся поперёк собственного седла, привязанный за руки и за ноги, как куль с мукой, барону Киану приходилось довольствоваться бесплотными мечтами.

После нападения в отряде их осталось четверо: два охранника на единорогах, один конник, лошадь которого была легко ранена, и собственно, барон — если не считать бездыханного посланца. Что делать с последним, барон не имел понятия. Но так как тот был не мёртв, а то ли заколдован, то ли парализован, бросить в лесу на потребу падальщикам, не узнав, что велел передать правитель Руад-Исса в ответ на письмо, барон не решался. Поначалу, правда, с ними был ещё и третий единорог, потерявший хозяина. Но как только конник попытался пересесть на него, чтобы не мучить свою исходящую пеной и кровью скотину, единорог как бешенный взметался по дороге, сбросил всадника, и ускакал обратно, предпочитая леса Руад-Исса чужой заднице на своей благородной спине. В целом, Киан разделял его мнение — так как кавалерист, который падая с лошади, выбивает себе правое плечо, по его мнению, даже доброго слова не стоил.

Зато отряд обогащен был пленником.

33

Зато отряд обогащен был пленником. И это одновременно и радовало предприимчивого разведчика, и заставляло нервно озираться и прислушиваться в поисках вероятной погони. Пленник со связанными руками и чёрной тряпкой на глазах трясся в седле последней уцелевшей лошади, причём верховая езда была ему явно в новинку. Как и многое из того, что с ним произошло в пути и ещё произойдёт, — злорадно добавил про себя барон.

— Лагерь готов, лэрд, разрешите развести огонь? — подошёл с вопросом один из охранников.

Киан серьёзно задумался. С одной стороны, разводить костёр опасно. С другой — от предположительной погони они оторвались, как минимум, часа на три. Так что если угли успеют прогореть, слабого мерцания с дороги никто не заметит. А представив себе очередную ночёвку на жесткой земле после куска зачерствевшего хлеба с видавшим лучшие времена сыром, барон брезгливо поморщился, и торопливо кивнул.

Охранник просиял и развернулся, чтоб уйти.

— Подожди, — одёрнул его Киан, — пленник не заговорил?

— Нет, лэрд, — покачал головой воин, — прикажете допросить ещё раз?