Заложники (СИ)

Ариверн улыбнулся — не издевательски, мягко, расслабленно; пальцы легко коснулись Ингаровой щеки, провели дорожку от скулы к подбородку, словно подзывая его ближе, ещё ближе. Ингар, напряженный, как тетива, от ощущения жаркой пульсации в паху, сделал рваный выдох, как будто сдерживал душившие его слёзы, и медленно подался вперёд, словно преодолевая всё увеличивающееся сопротивление. Поощрение последовало незамедлительно — тёплая ладонь прижалась плотнее, безошибочно накрыв возбуждение, двинулась чуть выше, вернулась обратно. Ингар грудью прижался к груди своего мучителя, чувствуя бескомпромиссную необходимость соприкоснуться — в надежде, что комок вожделения, свернувшийся внизу живота, потеряет плотность…

— Ну же, обними меня. Тебе же хочется, — прозвучал у самого уха хриплый шепот. И Ингар, не соображая, что делает, скользнул неуверенными руками по его кожаной куртке, прижимая Верна к себе ещё плотнее. Верн скользнул губами от уха к ключице, и снова вверх, к другому уху, — закрой глаза.

Глаза закрылись, будто сами собой, погрузив юношу в головокружительную темноту, разбавленную бесформенными цветными пятнами, исчезающими, как только успеваешь их осознать. Ощутив прикосновение твёрдых, уверенных губ к своим, Ингар уже почти готов был потерять сознание, и только поцелуй помешал ему это сделать. Он забывал дышать. Плавные, сначала лёгкие касания подвержены были изменчивому темпу, дразня, заставляя его тянуться к ним, возбуждая, обязывая хотеть большего. Первый глубокий поцелуй вызвал стон, и такую ответную реакцию, что Верн, кажется, удивился. Ингар целовал его сам, ловя кончик его языка своим, затем обводя его губы по контуру, и только потом позволяя перехватить первенство.

26

Уверенные пальцы снова зарылись в золотистые волосы, властно и нежно запрокинули его голову сильнее, заставляя его выгибаться навстречу и открывая для поцелуев шею. Верн даже задержался, стряхивая забывшую упасть назад прядь, а потом нашел губами бьющуюся жилку, не торопясь, нарочито медленно, игнорируя то, что юноша возбужден — дальше некуда и, сам того не сознавая, трётся бедрами о его бедро и руку, требуя внимания, и его не получая.

Поцелуи дошли до края кружевной сорочки, застегнутой под горло.

— Ну? Ещё? — дыхание его билось в чувствительную кожу, вызвав очередной тихий, невнятный стон, — ответь мне. Ещё?

— Да… — прозвучало еле слышно, но не смущение было тому виной, точнее — далеко не только оно.

Ариверн средним пальцем поддел аккуратную пуговицу, и тут же припал губами к открывшемуся участку кожи. С оттяжкой провёл языком, задел зубами ключицу и отстранился, даже руку с паха убрал, пристроив на поясе, выслушав капризный всхлип.

— А девочка у тебя, оказывается, огонь, — он отметил ещё не сошедший след на ключице яростным поцелуем, — ещё?

— А!..

— Да?

— Да. Да!!

Вторая пуговица — и поцелуи. Наглый язык, скользящий по коже вверх и вниз, и рука, замершая на его бедре, совершенно спокойная, хотя можно было бы…

— Ещё, — выдохнул Ингар в короткие растрепанные волосы. Сам, без провокационных просьб и уговоров — он хотел этого…

Реакция была незамедлительной. Оторвавшись от него, Верн сорвал куртку — свою, затем его. Пробежал пальцами по ряду пуговиц, и сорочка распахнулась, явив беззащитное тело. Вот так просто, без вырванных клоков одежды.

Ингар положил ладони Верну на грудь. Кожа даже под прохладным шелком казалась тёплой. Верн, осмотрел его с ног до головы, наслаждаясь видом встрёпанного, возбужденного парня — и точным движением уронил его на постель. Сам расстегнул несколько пуговиц на собственной рубашке, и неспешно растёкся рядом. Ладонь его скользнула по поджарому Ингарову животу, щекотно перебрав пальцами возле ремня штанов, нашарила пряжку, быстро расстегнула…

27

Верн с удовольствием отметил, как парень выгнулся к нему. Чуткий, чувствительный, талантливый мальчик. Определенно, это лучшее, что было с ним за многие годы! Он снова поцеловал его губы, уже припухшие, такие сладкие, и такие невинные. Голову можно было потерять от одной только мысли, чему можно эти губы научить.

Он перелег поудобнее, чтоб собственное возбуждение не так мешало тонкому процессу совращения, хотя безумно хотелось повернуть сейчас это податливое тело, вздёрнуть повыше, и взять стремительно, с оттенком грубости… но нет! Потом он сам для него это сделает, а пока…

Ингар потянулся за поцелуем, и не ответить ему мог бы только евнух, или святой (на счёт последнего, кстати, у Верна были подозрения). Он растянул на штанах юноши шнуровку и наконец-то в первый раз огладил не скрытую одеждой, влажную, шелковистую плоть, усиливая касание каждый раз, как тот подавался ему навстречу.

Краем сознания Ариверн ещё успел отметить, что ни один живописец до сих пор не додумался запечатлеть такое на холсте. А жаль! Видеть распаленного Ингара, неопытного с мужчинами, ждущего и зовущего, было удовольствием, которое встретишь раз, ну, может, считанные разы в жизни.

— Мальчик мой, — ласково выдохнул он, совершенно не надеясь, что тот его услышит и не заботясь, чтобы голос звучал ровно.