Заложники времени

Мы достигли вершины холма и прошли между белыми курганами, где некогда стояли ворота. Перед нами расстилалась вся пустошь – бескрайние мили заснеженных белых холмов. Я увидел, как один из солдат уже устроил петлю на мощной ветви одинокого дуба и теперь проверяет ее крепость. Привели лошадь, и она терпеливо ожидала в стороне.

Уильям молчал, глядя на последние лучи заката, пробивавшиеся сквозь облака над пустошью. А потом он сказал:

– Ты был прав. Пустыня – это действительно истинное и неизменное творение Господа. Но не с Господом тебе придется иметь дело. Не Бог мешает людям попасть в царствие небесное. Господь принимает всех, кто уклонится от козней дьявола. Именно с дьяволом предстоит столкнуться тебе. Иди же с Богом, брат мой Джон, иди с Богом.

Он повернулся ко мне, и я почувствовал его руку на своем плече. Мы обнялись. Он на мгновение прижался лбом к моему лбу.

Тут подошел солдат и оторвал его от меня. Они поволокли Уильяма к дереву. Другой солдат жестом велел мне следовать за ними.

Когда они усадили Уильяма на лошадь, он закричал от боли в раненой ноге. Солдаты затянули петлю на его шее. Лошадь стояла смирно. Солдат подозвал меня. Я шагнул вперед, не сознавая, что делаю, и взял поводья.

– Прости меня, брат, – прошептал я, глядя на него. Уильям поднял глаза к небу. На меня он не смотрел. У меня перехватило горло. Я не знал, слышит ли он меня, и я произнес снова, уже громче: – Прости меня, Уильям, лучший из братьев. Сердце мое всегда будет с тобой. Мы будем братьями до конца времен.

Я закрыл глаза и тронул лошадь, произнося молитву, которую помнил с детства: «Benedicat vos omnipotens Deus Pater et Filius et Spiritus Sanctus. Аминь». Когда я умолк, слышен был только скрип снега под копытами лошади.

Солдат забрал у меня поводья. Я бездумно смотрел на белую пустошь. Со мной заговорили – наверное, тот солдат, что забрал поводья:

– Можешь свернуть ему шею, если хочешь…

Я повернулся к нему.

– Обхвати его и прыгни. Его смерть будет легче…

Я увидел дергающееся тело Уильяма. Я подошел, обхватил его за пояс, и содрогнулся при мысли, что мой шаг станет концом жизни брата. Но тело его не хотело покидать этот мир. Он бился, как муха в паутине. И я прыгнул, вложив в этот прыжок весь свой вес. Я услышал приглушенный треск, увидел, как шея Уильяма вытянулась и скривилась. Я отпустил его, поскользнулся, упал и остался лежать, лицом в грязный снег.

Я видел, как все пролитые слезы замерзают подо мной, и ледяной ручей тянется к пустоши. Таковы мы. Мы живем на замерзших слезах наших предков.

Подняв глаза, я увидел, как тело Уильяма медленно вращается. Глаза его были устремлены к небесам. Он больше не принадлежал времени. Не принадлежал этому миру.

– Уходи, – велел мне один из солдат. – Утром мы заберем его тело и похороним на кладбище.

Я поднялся и медленно побрел к выходу из крепости. Спускался я по другой стороне холма, спотыкаясь о заснеженные изгороди. Мне было холодно. Я так устал. Через час стемнело. Я уже не знал, где нахожусь. Мне хотелось лечь и забыться, уступив собственной слабости. Я уже ненавидел сам себя. Упав в снег, я не нашел в себе сил подняться. Я был отвратителен сам себе. Мне следует замерзнуть, и пусть мое тело съедят лисы и дикие кабаны.

Но я еще не исполнил свое обещание Уильяму. Поднимайся! Поднимайся, Джон! Ты не имеешь права лежать и жалеть себя. Тебе нельзя ненавидеть себя за то, что ты остался жив!

Я с трудом поднялся и побрел в темноту – от одной ограды к другой. Через два часа я вышел к реке и вошел в ее холодные воды, надеясь, что меня унесет. Река была глубокой. Чернота охватила меня. Я задыхался. Мне все же удалось выбраться – как сегодня утром. Я шагнул в темноту и ударился о камень. Я судорожно глотал воздух. Горе охватило меня, словно могучая река. Утром, когда я выбирался из снега, я позвал Уильяма, и он был рядом. Теперь же я знал, что он ушел навсегда. Я потерял все – от моего времени у меня остались лишь старые сапоги и кольцо брата.

Трясясь от холода, я выбрался из воды и зашагал по склону холма к лесу. Холод был мучительным – я не мог останавливаться. Я шагал вперед и вперед. В конце концов я нашел дорогу и пошел по ней. Вскоре я услышал низкий звук, который прозвучал как музыка. Вытянув вперед руку, я почувствовал под ней стену, потом деревянную дверь и засов. Я вошел в теплый темный хлев и рухнул на солому. Я слышал, как коровы дышат и мерно пережевывают свою жвачку. И тут милосердный сон сошел на меня.

VI

Разбудил меня звук открывающейся двери. Луч света больно резанул по глазам. Я огляделся. Полдюжины коров сгрудились возле кормушки. Крестьянин с кустистыми бровями сурово смотрел на меня. На нем была круглая соломенная шляпа, поверх рубашки накинут колет без рукавов, длинные коричневые штаны начинались намного выше пояса. На ногах крестьянина были грязные кожаные сапоги.

– Ты что делаешь в моем амбаре?

Я поднялся и медленно двинулся к дверям. От яркого света я начал моргать, голова у меня кружилась. В глазах у меня потемнело, и я упал на колени. Чтобы подняться, мне пришлось опереться о стену.