Заложница тёмного мага

- Как и ты, он мог попасть сюда случайно, по прихоти мага, провалившись в один из разломов или одноразовым телепортом. Вот, для чего ему нужны чертежи. Он хочет назад. Но почему? Если он так силен.

- Быть может он сентиментален и в его мире у него осталась семья? - Предположила я. -А может быть он не хочет жить в мире, где он единственный представитель своего вида?

А может быть здесь есть то, чего он боится и единственным его желанием является спасти свою шкуру?

*Автор имеет в виду путешествие Татьяны из «Сокровища для дракона» и её сестры. Обе девушки совершили прыжки используя активированный артефакт Де Вардов.

Глава 39.

Как ни крути, женщина в жизни мужчины бывает только одна. Все остальные — её тени...

Вопреки тому, что Айзек предупредил меня о побочных действиях укрепляющего отвара, постоянная тошнота и сонливость, периодически накатывающая слабость и раздражение на пустом месте всё равно ужасно утомляли.

Этим вечером я заснула в кресле, пока шуршащий бумагами и что-то бормочущий себе под нос Айзек разбирался с тем, откуда в винеской антикварной лавке мог появиться криптекс. Я смутно ощущала, как супруг берет меня на руки и несет в постель, но поднять вмиг отяжелевшие веки или прошептать слова благодарности так и не смогла.

Хотелось бы мне сказать, что спала я без сновидений, но всю ночь мне снились сюрреалистичные кошмары, чем-то напоминающие картины Дали: злобно хохочущий Рейдж, клацающий длиннющими клыками, с которых на белоснежную манишку падали багряные капли крови, летающие на нетопыринных крыльях волки и пытающийся проткнуть себе серебряным ножом для рыбы грудь граф Мэлиори.

Словно на чаепитии у сумасшедшего Шляпника мы с Айзеком дегустировали группы крови, сравнивая послевкусие, и предлагали новые способы получение того или иного оттенка для широты палитры. Моим по истине новаторским предложением было кормить жертву только цитрусами, от того в её крови появилась бы легкая горчинка с характерным ароматным послевкусием.

Я распахнула глаза, судорожно пытаясь сообразить, когда начнется урожай лаймонов и можно ли подсластить этот довольно кислый фрукт. С облегчением выдохнув, я разогнала навеянную снадобьем слабость и повернулась на другой бок.

Некоторые люди во сне расслабляются, их черты становятся мягче, а выражение лица беззащитным, но не у моего супруга. Сведенные в одну линию темные брови, суровая линия подбородка и напряженные губы.. .даже во сне он стремился контролировать ситуацию неосознанно придерживая меня за бедро, но как только я сменила позу, Хант придвинулся ближе, тесня меня к краю.

Я провела пальцем по суровой морщинке, разглаживая нахмуренный лоб, спустилась по носу к теплым, сухим губам, царапая подушечку о жёсткую щетину. Небольшая родинка, у самого уголка губ, которую я раньше не замечала привлекла моё внимание, наклонилась, силясь не разбудить супруга и поцеловала её, легко, мимолетно.

Сильные руки сомкнулись на моей спине, я трепыхнулась, но Айзек лишь сильнее притянул меня, лишая шанса на побег. Его серебристые глаза искрились смехом, а шустрые пальцы уже стягивали тонкий пеньюар, оголяя чувствительную кожу.

- И давно ты проснулся? - выдохнула я в его рот.

- А это важно? - впился в мои губы Хант, окунаясь языком.

Его рука коснулась бедра, приподнимая, обнажая. Мои пальцы запутались в его волосах, а губы раскрылись. Языки сплелись в страстном танце, выпад, соблазн, дуэль. Я растворилась в его теплом дыхании, ощущая настойчивые руки. Тонкая кружевная лямка сдалась, выпуская увенчанную сморщенным розовым соском белую грудь. Влажно лизнув, Айзек потянул его сначала губами, а затем осторожно сжав зубы стал ласкать упругий комочек языком.

Возбужденные мурашки разбегались по коже, разгоняя возбуждение приливными волнами, он потянул за кожу, всасывая, причиняя боль, и тут же освободил его, зализывая саднящее, чувствительное место. И вновь его рот поглотил нежно-розовую вершинку, распаляя теплотой влажного рта.

Ниже....

Еще ниже.

То невесомые, как поцелуи бабочки, то жалящие, как укусы гадюки его поцелуи, осыпающие меня страстным градом. Его губы и ладони, пальцы и язык спускались всё ниже.

Обводя ямку пупка и оставляя влажный, пылающий след, он потерся щетиной о беззащитную кожу, и выдохнул, согревая дыханием. И мне стало тепло. Там, где его дыхание - всегда тепло. Его пальцы успевали везде: мяли попку и внутреннюю, такую чувствительную сторону бедра, ласкали лоно, раздвигая увлажненные страстью лепестки, подушечки поглаживали горящую плоть, сводя с ума настойчивыми движениями.

Голова кружилась, дыхание стало прерывистым, к пальцам присоединились губы, а затем и язык. Он проник глубоко, пробуя на вкус, присваивая, обладая.. .плоть пульсировала, обещая скорейшее освобождение, набухший бугорок болезненно сжался, требуя внимания, еще чуть-чуть.. .немного.. .но он старательно избегал прикосновение к нему, продлевая пытку удовольствием.

Чуть-чуть. А затем Хант ударил меня языком, и еще.