Залы Штормового Предела

Остальная часть истории разворачивалась очень похоже на игру в шахматы, быстро и короткими очередями. Тал рассказал свою историю, и Тамалон тут и там вставлял вопрос. Старший Ускеврен объяснил, что Чейни и другие выжившие уже дали свои показания городской страже, и Тамалон допросил их позже, узнав немного больше.

— Я призвал верховного Хранителя знаний Яннатара, — объяснил Тамалон. — Его помощники сразу же начали прорицания. Ничего.

— Я знал, что эта старуха — волшебница, — сказал Тал, — или, может быть, жрица. Должно быть, она спрятала меня от магии.

— Мы найдем ее, — заверил Тамалон. — Тогда мы узнаем правду.

— Она упомянула имя — Дхауна Майритар.

— Хммм. — Тамалон постучал указательным пальцем по подбородку, обдумывая имя, на мгновение отвлекшись от игры. — Оно кажется мне знакомым. Будто эхо. — Очнувшись от своих раздумий, он возобновил атаку на шахматные фигуры Тала. — Продолжай.

Разговор возобновился, и в конце концов Тал сказал, что приказал Экарту отнести его вещи в городской дом.

— Ни в коем случае! — рявкнул Тамалон. — Ты останешься в Штормовом Пределе, пока не разберешься с этим делом.

— Шах, — сказал Талбот.

— Что? — Тамалон вгляделся за доской. Он захватил одного из рыцарей своего сына и двух его пешек ценой всего лишь трех своих собственных пешек. Чего он не понимал, так это того, насколько сильно он подставил фланг своего короля. К счастью для него, это был не смертельный шах, и он быстро блокировал его защищенным слоном.

Я буду жить в городе, — сказал Тал. — Не наши люди спасли меня, но спасибо, что прислали их.

Челюсти Тамалона сжались, но он сдержался и ответил — Сынок, глупо оставлять себя незащищенным после такой очевидной попытки.

— Кто знает, что она был нацелена на меня? Было еще десять сыновей из таких же богатых семей.

— Не таких богатых, — вставил Тамалон. — И не моих сыновей.

— Отец, — ровным голосом произнес Тал. — Я не собираюсь возвращаться в Штормовой Предел.

— Я могу перестать платить тебе за квартиру, — предупредил Тамалон.

— Да, и ты можешь лишить меня довольствия. Я перееду к Чейни и начну получать свою долю в театре.

Ты не сделаешь ничего подобного! — взревел Тамалон. Тал с трудом подавил улыбку при мысли о том, что всего несколько часов назад он играл роль своего отца. Неужели он показался Экарту таким разъяренным? — Этот расточитель — худший компаньон для тебя! Его компания окажет на тебя дурное влияние!

— Шах, — сказал Тал, встретив сердитый взгляд отца. Он даже не был уверен, что это правда, пока Тамалон не посмотрел на доску и не нахмурился.

— Кстати, о Чейни, — сказал Тал, стараясь, чтобы его слова не прозвучали резко и неуверенно, — он, вероятно, ищет меня прямо сейчас. Рад снова тебя видеть. Спасибо, что искали меня. Я скоро приеду. Он встал, не теряя мужества, но, подойдя к двери и услышав голос отца, запнулся.

— Тал, — сказал Тамалон. Он почти никогда не пользовался коротким именем Тала. — Я хочу для тебя только самого лучшего, Мой мальчик. Я просто хочу, чтобы ты был таким…

— Больше похожим на тебя, — сказал Тал с печальной улыбкой, заканчивая невысказанный, но извечный мотив их отношений. Он открыл дверь и перешагнул порог.

— Тебе вовсе не обязательно быть таким же, как я, — сказал Тамалон, когда дверь закрылась. — Просто будь кем-нибудь. Просто сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь из себя.

— Когда-нибудь я сделаю, — пообещал Тал из-за двери. — Вот увидишь.

* * * * *

Чейни так крепко спал в своей квартире, что Тал оставил его в покое. Он знал, что Экарт все еще будет деловито следить за возвращением домашней обстановки, чтобы не навлечь на себя гнев Тала. Хотя слуга и не был Эревисом Кейлом, Тал с удивлением и некоторым чувством вины отметил, что он вселил в этого человека страх перед Тамалоном Старшим. Если бы он мог подражать не только голосу, но и манере держаться, то, возможно, ему удалось бы быстро убедить госпожу Квикли, что в ее следующей постановке он будет не солдатом, а кем-то другим.

Мысли о театре напомнили всем, что труппа, вероятно, еще не слышала о его возвращении. Сегодняшнее представление началось больше часа назад, но до конца спектакля еще оставалось время.

Выйдя на улицу, Тал огляделся в поисках отцовской охраны. Он улыбнулся, заметив краешек синего плаща, метнувшегося обратно в ближайший переулок. Иногда он играл в какую-нибудь игру с наемными людьми своего отца, бросаясь в переулок или используя заднюю дверь таверны, чтобы ускользнуть от них. Учитывая его недавнее испытание, он не возражал против нескольких охранников сегодня вечером.

Тал приложил ладонь ко рту и закричал: «Я иду в театр!» — Один из семейных охранников высунул голову из-за угла. Он коснулся края своего шлема с выражением, состоящим из равных частей вины и благодарности. Тал ответил на любезность тем, что не оглядывался через плечо на каждом углу.