Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– Извини, мам. Мы просто заигрались, – сказала Юдора. Шла война, и она с полной серьезностью решила быть миротворцем. Девочка была уверена, что мистер Черчилль одобрил бы это.

Беатрис Ханисетт оглядела своих дочерей. Юдора заметила, что на нее мать смотрит с мягкостью, но ее взгляд ужесточился, когда она перевела его на Стеллу. Она ткнула в младшую дочь пальцем:

– Я не хочу слышать от вас воплей и криков, юная леди. Ты разве не знаешь, что идет война?

Стелла уставилась на мать, выпятив подбородок. Когда Беатрис заметила этот жест открытого неповиновения, ее глаза сузились, и чем больше она изучала лицо малышки, тем сильнее учащалось ее дыхание. Взгляд Юдоры метался от матери к сестре. Она заметила, что Беатрис будто немного съежилась под острым, точно нож, взглядом Стеллы: ее глаза были чисто-голубыми, как широкое небо Саффолка, – точь-в-точь как у их отца. Печаль Беатрис быстро сменилась гневом. Ее рука сжала кухонное полотенце, и она принялась хлестать им Стеллу.

– Дрянная, дрянная девчонка! – кричала она.

Вместо того чтобы испугаться или устыдиться, как повела бы себя Юдора, Стелла заливисто засмеялась и, спасаясь от кухонного полотенца и материнской ярости, бросилась в дальний конец сада. Беатрис рванулась вперед, чтобы последовать за дочерью, но Юдора задержала ее:

– Все в порядке, мамочка. Все хорошо. Я за ней присмотрю. А ты лучше немного отдохни. Сегодня так жарко. Вот и мы все тоже разгорячились.

Беатрис посмотрела в лицо своей старшей дочери, и ее глаза наполнились слезами. Юдора увидела во взгляде матери бесконечное горе. Это напугало ее.

«Мне нужно, чтобы ты была очень храброй и заботилась о маме…»

Это воспоминание придало Юдоре сил, и, подобрав нужные слова, она сказала:

– Все в порядке, мамочка. Папа скоро будет дома, мы сможем вернуться в Лондон, и тогда все будет хорошо.

Беатрис сжала руку дочери.

– Ты такая умница, Дора, – сказала она, а потом направилась обратно к дому.

Юдора ощущала, как по ее спине стекает пот. Жара была такой тяжелой, что она чувствовала себя так, будто ее карманы набили камнями. Она посмотрела в конец сада и заметила, что из-за яблони на нее смотрит Стелла. На ее хорошеньком личике было написано выражение злорадного ликования, как будто все это была одна большая игра и она была уверена, что только что выиграла.

Юдора вздохнула и поманила ее рукой:

– Иди сюда, Стелла. Поможешь мне приготовить пирог на ужин.

Было до смешного нелепо готовить пирог в такую жару, но она знала, что после рабочего дня в поле ее двоюродный дедушка хотел бы получить на ужин что-нибудь сытное, даже летом.

Из кухни приветливо веяло прохладой. Юдора принялась замешивать тесто, растирая кончиками пальцев масло и муку и напевая.

– Что это за песня, Дора? – спросила Стелла, сидевшая за кухонным столом и пьющая молоко.

– Мы встретимся сно-ова, – пропела Юдора, – не знаю когда, не знаю где-е![6]

Несмотря на материну вспышку ярости, настроение у нее было прекрасное. Она следила за новостями по радио, как учил ее отец, и была уверена, что победа близка. Беатрис же слушать радио отказывалась. Она находила это слишком удручающим, но Юдора ничего не могла с собой поделать. Она была в долгу перед отцом и, находясь в курсе событий, будто каким-то образом защищала его. Она понимала, это глупо, но втайне верила, что отец узнает, если она будет слушать. Его письма были наполнены оптимизмом. Юдора понимала, что он не может писать одну лишь правду, но тем не менее знала, что он в порядке, и этого ей было достаточно.

Каждый день приближал возвращение ее отца домой, и каждую ночь Юдора становилась на колени у своей кровати и изо всех сил молилась. Она убедила и Стеллу делать так же, несмотря на то что та даже никогда не видела своего отца. Во время молитвы малышка не могла устоять на месте, но в конце всегда награждала Юдору послушным «аминь».

Несмотря на глубокую любовь к младшей сестре, Юдора знала, что ребенок она довольно проблемный.

– Есть в ней какая-то чертовщинка, – предупредил Юдору двоюродный дедушка после того, как однажды увидел, как Стелла отрывает бабочке крылья. Даже Юдора тогда не стала оспаривать наказание – малышку заперли в комнате без еды до самого вечера. Она ожидала, что сестренка станет пинаться и визжать, когда по приказу матери вела ее наверх, но девочка была на удивление спокойна и осталась молчаливой и равнодушной, даже когда плюхнулась на кровать. Юдора на мгновение присела рядом с ней, сложив руки на коленях:

– Зачем ты это сделала, Стелла? Как можно быть такой жестокой?

Девочка взглянула на сестру безо всякого раскаяния, и от этого у Юдоры по спине побежали мурашки.

– Я просто хотела посмотреть, сможет ли бабочка после этого летать. Но она не полетела.

Малышка улеглась спиной к сестре, устремив взгляд своих больших голубых глаз в стену.