Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– Почему ты всегда на ее стороне? Всегда. Она меня ненавидит, а ты вечно за нее заступаешься. Это несправедливо, Дора.

Юдора знала, что она права, но тогда то, что каждый вечер по приходе домой ей приходилось разбираться в их очередной ссоре, тоже можно было назвать несправедливым.

– Она не ненавидит тебя.

– Ненавидит, – упрямо сказала Стелла, скрещивая руки на груди. – Но это неважно, потому что я ее тоже ненавижу. Она стерва.

– Не говори так, Стелла. Это грубо и неуважительно. Она ведь твоя мать.

– И что? – закричала Стелла, вскакивая на ноги и распахивая дверь комнаты, а потом подбежала к лестнице и перегнулась через перила. – Ты стерва, слышишь меня, мама? С-Т-Е-Р-В-А. Стерва!

– Юдора! – крикнула Беатрис из кухни. – Как ты могла позволить ей так со мной разговаривать?

Плечи Юдоры поникли под тяжестью навалившейся на нее неимоверной усталости, и она позволила себе упасть на кровать Стеллы. Она попыталась отогнать леденящее душу осознание того, что, как бы сильно ни старалась, ей никогда не удастся сделать свою мать и сестру счастливыми. Повернув голову, она увидела на прикроватной тумбочке Стеллы рамку с фотографией одетого в военную форму отца, на губах которого застыла ободряющая улыбка. Юдора вздохнула и тяжело поднялась на ноги. Она была готова встретиться с матерью и сестрой лицом к лицу, чтобы снова попробовать остановить их бесконечную битву и попытаться добиться мира.

Глава 7

Юдора распахивает двери своего старинного шкафа из красного дерева, и ее на миг оглушает запах нафталина и лаванды. Она со смиренным вздохом начинает перебирать свой ограниченный гардероб. С тех пор как ее последний раз куда-то приглашали, прошло много времени, и Юдора не уверена, что у нее есть наряд, подходящий для вечеринки в честь пятидесятилетнего юбилея. Помимо ее костюма для похорон, в шкафу висит одежда всех оттенков серого, коричневого и синего, в основном достаточно темных.

– Когда я успела стать такой серой мышью? – спрашивает она Монтгомери, уютно свернувшегося на ее кровати. Юдора протягивает руку, чтобы почесать его за ухом.

Он потягивается и зевает, обнажая острые зубы и как бы предупреждая, что ласка в данный момент не приветствуется.

– М-да, от тебя никакого толку, – говорит она, возвращаясь к своему ужасному гардеробу.

Юдора всегда одевалась довольно элегантно и очень гордилась своей внешностью, но смелостью при выборе нарядов никогда не отличалась. Она пытается понять, сожалеет ли сейчас об этом. А еще – почему так волнуется. Это ведь всего лишь вечеринка в честь дня рождения сына Стэнли, где она даже знать никого не будет. Она и его-то знает не то чтобы очень хорошо. Да и не переживает из-за того, что он может о ней подумать. Нет. Ей определенно наплевать на то, что там думает Стэнли Марчем.

Однако ей хотелось быть красивой ради себя самой. Когда в молодости она ходила на танцы, то всегда очень трепетно подходила к созданию своего образа. Юдора все еще помнит ту искрометную радость, которую испытывала, наряжаясь в субботний вечер: она надевала красивое платье, завивала волосы и наносила макияж, но не слишком яркий, а потом танцевала всю ночь напролет. Сейчас ей кажется, что все это было словно в другой жизни.

Юдора с отчаянием углубляется в шкаф, желая, чтобы перед ней вдруг появились большая тыква и фея-крестная. Она выуживает из гардероба темно-синюю юбку, в которой раньше работала в саду, и блузку цвета крепкого чая. Поднимая их перед собой, чтобы как следует изучить, она пытается убедить себя, что они друг с другом сочетаются. Может, эффектности этому наряду добавит брошь? Или жемчуг ее матери? А может, ей надеть смелые и элегантные туфли-лодочки или все же остановиться на скучных, но удобных слипонах на плоской подошве?

Юдора настолько погружена в свои мысли, что, когда в тишине вдруг раздается странно долгий звонок в дверь, она подскакивает от неожиданности.

– Убери руку от звонка, Роуз, – кричит Юдора, перегнувшись через перила второго этажа.

– Как вы узнали, что это я? – спрашивает девочка, когда Юдора наконец спускается и открывает ей дверь.

– Ну а кто же еще это мог быть?

– Я очень преданная, – признает Роуз. – Мама всегда говорит, что я самый лучший и самый верный друг, которого только можно найти.

– Как будто ты собака.

Роуз хихикает:

– Это здорово.

– И чему я обязана удовольствию видеть тебя? В бассейн я сегодня не собираюсь, если ты пришла за этим.

– О, я знаю. Вы уже ходили туда утром. Я видела, как вы возвращались.

Юдора не уверена, трогает ли ее стремление Роуз следить за ней, словно КГБ, или пугает.

– Я забежала только отдать это, – девочка протягивает ей круглую красную форму для выпечки в белый горошек. – В качестве извинения. Лимонный пирог. Я испекла его вместе с мамой. Она сказала мне только занести его и сразу же возвращаться домой.

Юдора принимает пирог.

– Ох. Что ж, спасибо, Роуз.

Девочка смотрит на нее глазами, полными надежды.

– Пирог ты отдала, а домой идти не очень-то спешишь, да?