Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Въ исходѣ царствованія императора Александра Павловича стало замѣтно проявляться религіозно-мистическое направленіе въ средѣ образованныхъ классовъ русскаго общества. Подробное изслѣдованіе причинъ этого явленія не составляетъ предмета нашей статьи, но тѣмъ не менѣе приходится сказать, что едва ли не главною причиною такого явленія была наклонность самого государя къ религіозному мистицизму. Замѣчательно, что въ то время, когда нашъ русскій расколъ подвергался со стороны тогдашнихъ правительственныхъ властей строгимъ преслѣдованіямъ, иноземныя религіозныя ученія, — въ сущности нисколько не менѣе сумазбродныя, какь иные раскольничьи толки — распространялись у насъ совершенно свободно и приверженцами ихъ дѣлались личности, занимавшія высокія мѣста въ составѣ государственнаго управленія. Въ свою очередь, императоръ Александръ Павловичъ не только не преслѣдовалъ эти, заходившія къ намъ извнѣ, ученія, но, напротивъ, дорожа мнѣніемъ Европы, оказывалъ имъ свое вниманіе. Мало по налу, религіозныя разномыслія пришли между собою въ рѣшительное столкновеніе и однимъ изъ самыхъ фанатическихъ борцовъ въ защиту православія противъ новыхъ ученій выступилъ передъ лицомъ самого государя архимандритъ Новгородскаго Юрьева монастыря Фотій.

Объ этой весьма замѣчательной въ своемъ родѣ личности явилось въ послѣднее время въ нашихъ спеціальныхъ историческихъ изданіяхъ довольно много любопытныхъ свѣдѣній. Но разрозненность этихъ свѣдѣній и прибавленныя къ нимъ отрывочныя примѣчанія о личности Фотія не даютъ еще полнаго понятія ни объ его характерѣ, ни объ его дѣятельности, хотя эти свѣдѣнія и эти примѣчанія сами по себѣ и могутъ служитъ полезными матеріалами для характеристики не только юрьевскаго архимандрита, но и той среды, въ которой приходилось ему дѣйствовать. Пользуясь какъ этими матеріалами, такъ и нѣкоторыми рукописными, не появлявшимся еще въ печати источниками, мы постараемся представить сколь возможно болѣе вѣрный и отчетливый очеркъ личности архихандрита Фотія и людей къ нему близкихъ [11]).

I

Фотій, въ мірѣ Петръ Никитичъ, прозывался по фамиліи Спасскій. Фамилію эту онъ позаимствовалъ отъ Спасскаго погоста, находящагося въ новгородскомъ уѣздѣ, въ которомъ онъ родился 7-го іюня 1792 года и гдѣ отецъ его, Никита Ѳедоровъ, былъ дьячкомъ при приходской церкви. Бъ 1803 году Спасскій началъ учиться въ новгородской семинаріи, и, по всей вѣроятности, принадлежалъ къ числу лучшихъ ея учениковъ, такъ какъ онъ, 12-го августа 1814 года, былъ переведенъ въ с. — петербургскую духовную семинарію. При переводномъ экзаменѣ изъ этой семинаріи въ академію, Петръ Спасскій — какъ пишетъ онъ самъ — «отличился предъ лицомъ Филарета — ректора, ибо когда никто не могъ отвѣчать на вопросы Филарета, вставая, онъ поднималъ руку, какъ знакъ, что можетъ отвѣчать на его премудрые вопросы». Вопросы же были дѣйствительно премудные, такъ какъ Спасскому, между прочимъ, приходилось дѣлать «разборъ и поясненіе шестидневнаго творенія».

Болѣзненное состояніе Спасскаго заставило его просить объ увольненіи изъ академіи. Съ этою просьбою онъ явился къ Филарету, говоря ему: «отъ юности имѣю наклонность къ монашеству, то исключи меня изъ святлища академическаго, я какъ получу облегченіе, пойду въ монастырь въ число послушниковъ куда-нибудь въ невѣдомыя мѣста, я болѣе никуда теперь не гожусь, потерявъ здоровье». Филаретъ вручилъ Спасскому 100 руб. и онъ, послѣ побывки на родинѣ, вернулся въ лавру. Но развившаяся болѣзнь въ груди воспрепятствовала ему окончить полный академическій курсъ. Покровительствуемый Филаретомъ. Спасскій, 20-го сентября 1815 года, поступилъ учителемъ латинскаго и греческаго языковъ, славянской грамматики и церковнаго устава въ низшее отдѣленіе александро-невскаго училища и вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ въ этомъ, такъ и въ высшемъ отдѣленіи училища, сталъ преподавать законъ Божій. Болѣзнь Спасскаго усиливалась, но Филаретъ не хотѣлъ отпустить отъ себя молодаго учителя, говоря: «не хочу, Петръ Спасскій, изъ виду тебя упустить, будешь ты въ моихъ очахъ, я въ тебѣ предвижу надежду добрую».

Обыкновенно въ прежнюю пору епархіальныя власти склоняли или, лучше сказать, приневоливали такихъ подначальныхъ имъ людей, въ которыхъ онѣ предвидѣли «добрую надежду», ко вступленію въ монашество, но въ отношеніи къ Фотію не нужно было даже и приневоливанія, такъ какъ онъ самъ хотѣлъ поступить въ монахи и, 16-го февраля 1817 года, архимандритъ Филаретъ постригъ Петра Спасскаго въ монахи.