Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Независимо отъ этого, императрица, стараясь заглушить дѣло Угрюмовой, имѣла въ виду и другую еще цѣль. Возбужденіе этого дѣла вновь затронуло бы ближайшимъ образомъ и графа Браницкаго, такъ какъ и онъ былъ въ числѣ тѣхъ лицъ, на которыхъ доносила Угрюмова, какъ на злоумышленниковъ противъ королевской особы. Между тѣмъ Браницкій, женатый на родной племянницѣ князя Потекина-Таврическаго, былъ однимъ изъ главныхъ сторонникомъ Россіи въ Польшѣ, и партія его на столько поддерживала интересы Россіи въ Польшѣ, что называлась гетманской или потемкинской партіею. Вообще Ксаверій Браницкій пользовался особымъ расположеніемъ Екатерины, по старанію которой онъ, въ 1774 году, получилъ во владѣніе богатое и обширное помѣстье — Бѣлую Церковь. Между тѣмъ возобновленіе процесса Угрюмовой и соприкосновеніе къ нему гетмана Браницкаго легко могло вызвать ожесточенную борьбу между гетманомъ и королемъ, или, говоря иначе, раздѣлить русскую партію на два враждебные лагеря; а между тѣмъ Екатеринѣ не хотѣлось рязъединять такимъ образомъ своихъ силъ въ Польшѣ. Могло случиться и то, что при общемъ нерасположеніи къ Браницкому поляковъ и господствовавшей къ нему, въ особенности за подавленіе барской конфедераціи, общей ненависти въ анти-русской партіи, онъ по дѣлу Угрюмовой легко могъ быть обвиненъ, а потому и долженъ былъ бы лишиться своего высокаго оффиціальнаго положенія въ Польшѣ. По всей вѣроятности, онъ даже самъ предвидѣлъ возможность такого неблагопріятнаго для него исхода, и подъ вліяніемъ этого просилъ содѣйствія императрицы для того, чтобы имя его было исключено изъ процесса Угрюмовой. Екатерина, какъ и слѣдовало ожидать, постаралась оградить своего приверженца отъ угрожавшихъ ему непріятностей, и пользуясь процессомъ Угрюмовой, зоботилась о томъ, чтобъ сблизить гетмана съ королемъ. Поручая графу Стакельбергу хлопотать, чтобы желаніе Браницкаго было исполнено, Екатерина «принимала за благо всѣ увѣренія, кои онъ о своей вѣрности и усердіи къ его величеству и ко всему, что благо прямое республики польской составляетъ, и удостоивала его во всякомъ случаѣ своего благоволенія и покровительства». Въ другомъ письмѣ къ графу Стакельбергу, Екатерина выражала надежду, что и самъ графъ Браницкій не подниметъ дѣла Угрюмовой, и что онъ, «вѣдая къ себѣ особенное ея благоволеніе, не только не учинитъ подвига вопреки ея желанію, но еще, по усердію его къ ней, будетъ способствовать къ успокоенію духовъ тамошнихъ и къ утвержденію всего, что можетъ обратиться въ замѣшательство». Наконецъ, въ третьемъ письмѣ Екатерина, выразивъ графу Стакельбергу свое желаніе, дабы извѣстное ненавистное дѣло Угрюмовой не было поводомъ къ безпокойствамъ и смятеніямъ, упоминаетъ о томъ, что ей представленъ отъ великаго гетмана короннаго графа Браницкаго проектъ артикула конституціи «для отвращенія и малѣйшаго сомнѣнія въ вѣрности его королю и отечеству, составленный въ умѣренныхъ и благопристойныхъ выраженіяхъ». «Мы поручаемъ вамъ — писала Екатерина Стакельбергу — чтобы дѣло сіе, какъ съ одной стороны сходственно съ желаніемъ короннаго гетмана, такъ и съ другой со всевозможнымъ предохраненіемъ тишины на сеймѣ, распоряжено было, о чемъ вы съ нимъ откровенно изъяснитесь и положите на мѣрѣ».

Письмо это было писано 28-го августа 1786 года, и вскорѣ затѣмъ желаніе императрицы исполнилось, такъ какъ бывшій въ томъ же году сеймъ постановилъ о преданіи дѣла Угрюмовой вѣчному забвенію.

ГЕРЦОГИНЯ КИНГСТОНЪ

I