Замѣчательныя судебныя дѣла

Въ протестѣ товарища прокурора указаны также три повода. Во 1‑хъ, онъ находитъ, что Владиміръ и Екатерина Умецкіе неправильно освобождены судомъ отъ наказанія за вовлеченіе своей дочери Ольги въ преступленіе. Во 2‑хъ, товарищъ прокурора находитъ, что судъ не долженъ былъ за давностью назначать наказаніе Екатеринѣ Умецкой за нанесеніе ею поврежденія дочери Ольгѣ. Наконецъ въ 3‑хъ, окружный судъ отступилъ отъ правилъ о назначеніи наказанія при совокупности преступленій. Оберъ — прокуроръ Ковалевскій въ своемъ заключеніи высказалъ во 1‑хъ, что по смыслу 905,1 п. 912 и 915 ст. устава уг. суд., неправильное опредѣленіе свойства преступленія можетъ быть поводомъ къ отмѣнѣ рѣшенія суда лишь въ томъ случаѣ, когда неправильность эта допущена въ окончательномъ приговорѣ окружнаго суда, а не въ постановленіи палаты о преданіи суду. Поэтому указаніе подсудимыхъ Умецкихъ на неправильное толкованіе палатою закона не можетъ быть расматриваемо какъ поводъ къ отмѣнѣ рѣшенія.

Обращаясь ко второму поводу — къ упущенію суда относительно порядка допроса дворянъ, названныхъ въ жалобѣ Умецкихъ, оберъ — прокуроръ находилъ что эти упущенія сдѣланы при производствѣ предварительнаго слѣдствія еще до введенія въ дѣйствіе судебныхъ уставовъ 20 ноября 1864 г. По мнѣнію же г. Ковалевскаго, нарушеніе обрядовъ предварительнаго слѣдствія можетъ быть поводомъ къ отмѣнѣ рѣшенія лишь въ тѣхъ крайнихъ случаяхъ, когда нарушены какія либо основныя начала судопроизводства и когда послѣдствія этихъ нарушеній не могутъ быть исправлены на судебномъ слѣдствіи — такихъ нарушеній въ данномъ случаѣ небыло.

Противъ другаго упущенія суда въ производствѣ дѣла оберъ — прокуроръ замѣтилъ, что Умецкіе не воспользовались своимъ правомъ отсрочить засѣданіе на день во время самаго предъявленія требованія о вызовѣ новыхъ свидѣтельницъ.

Наконецъ относительно публичности засѣданія г. Ковалевскій замѣтилъ, что Умецкіе не заявляли объ. этомъ передъ самымъ засѣданіемъ, и такимъ образомъ лишили себя права указывать на это обстоятельство, какъ на поводъ къ отмѣнѣ рѣшенія.

Что касается поводовъ къ отмѣнѣ рѣшенія, указанныхъ въ протестѣ товарища прокурора, — то г. Ковалевскій нашелъ, что вопросы поставлены судомъ согласно съ фактическими выводами постановленія палаты, а несогласно съ признаками преступленія, предусмотрѣннаго 1587 ст. улож., какъ говоритъ протестъ. Оберъ прокуроръ находитъ также, что самъ судъ самостоятельно опредѣляетъ наказуемость преступнаго дѣянія, не подчиняясь въ этомъ случаѣ заключенію палаты. — Далѣе оберъ прокуроръ обратился къ рѣшенію вопроса о томъ, правильно ли судъ призналъ ненаказуемымъ неумышленное вовлеченіе въ преступленіе родителями Умецкими ихъ дочери Ольги? г. Ковалевскій отвѣчалъ на этотъ вопросъ отрицательно, указывая на 151 и 1476 ст. улож. Онъ находилъ что этою послѣднею статью положительно предусмотрѣно закономъ злоупотребленіе родительскою властью, неимѣвшее какой либо опредѣленной цѣли, но побудившее дѣтей къ преступленію. Поэтому г. Ковалевскій видѣлъ въ признаніи не наказуемости преступленія судомъ нарушеніе 151 и 1476 ст. улож. Наконецъ, переходя, къ другимъ поводамъ къ отмѣнѣ, указаннымъ въ протестѣ, оберъ прокуроръ находилъ, что вопросъ о давности вовсе не былъ возбужденъ, а внушеніе состороны гражданскаго начальства, по правиламъ о наказаніи при совокупности, дѣйствительно должно покрыться болѣе важнымъ наказаніемъ.

Поэтому оберъ — прокуроръ предложилъ, оставивъ въ силѣ рѣшеніе присяжныхъ, приговоръ суда о наказаніи Умецкихъ — родителей отмѣнить.

«Дѣло Умецкихъ принадлежитъ къ разряду самыхъ интересныхъ дѣлъ, какія только были въ нашей судебной практикѣ,» — такъ началъ свою рѣчь присяжный повѣренный Спасовичь. Такимъ оно представлялось и въ Тульскомъ окружномъ судѣ, когда разсматривалось преимущественно со стороны матеріальной, фактической; такимъ оно является и здѣсь, въ кассаціонномъ департаментѣ, гдѣ приходится распутывать узлы разныхъ сложныхъ юридическихъ вопросовъ, возбужденныхъ этимъ дѣломъ».

Затѣмъ, послѣ введенія, посвященнаго характеристикѣ хода разсмотрѣнія этаго дѣла въ Тульскомъ окружномъ судѣ, защитникъ сказалъ нѣсколько словъ о воззрѣніи нашего устава на дѣйствія судебной палаты, въ качествѣ высшей обвинительной власти. Далѣе г. Спасовичъ перешелъ къ доказательству того что опредѣленіе палаты не правильно и что статья 158–7 улож. не можетъ быть примѣнена къ Умецкимъ. Свое воззрѣніе защитникъ основывалъ на томъ, что въ данномъ случаѣ нѣтъ умышлиности, а при отсутствіи этого, элемента въ дѣяніи Умецкихъ, къ нему неприложимо примѣненія закона по анологіи, на основаніи 151 ст. улож. Въ заключеніе защитникъ согласился со взглядомъ протеста прокурора относительно ненаказуемости Екатерины Умецкой за вывихъ пальца, за силою давности, хотя объ этомъ и небыло сдѣлано заявленія со стороны обвиняемой.