Замѣчательныя судебныя дѣла

«У меня есть въ Москвѣ отецъ. Онъ былъ крѣпостнымъ княгини Грузинской. Я учился въ Пречистенскомъ училищѣ и выучился тамъ писать и читать. Потомъ отецъ взялъ меня изъ училища, чтобъ отдать для обученія какому — нибудь мастерству. Сначала онъ отдалъ меня въ типографію Полякова, но онъ вскорѣ умеръ, и тогда отецъ перемѣстилъ меня въ типографію Селивановской. Здѣсь я былъ шесть лѣтъ: четыре года пробылъ въ ученьи, а два года жилъ уже по найму. Въ этой типографіи печатались и книги, и я читалъ ихъ. Читалъ я всякія книги, и свѣтскія и духовныя, но больше я любилъ духовныя книги. Отецъ мой, по полученіи свободы, опредѣлился помощникомъ управляющаго княгини Бѣлосельской — Бѣлозерской. Онъ живъ и теперь и занимаетъ эту должность. Я былъ слабъ здоровьемъ, а въ типографіи работа была трудная, вредила моему здоровью. Я хотѣлъ отыскать себѣ мѣсто полегче, я нанялся къ отцу Стефану и думалъ въ послѣдствіи остаться навсегда въ монастырѣ. Мнѣ очень нравилась монастырская жизнь. Я познакомился съ отцомъ Стефаномъ черезъ его двоюроднаго брата, священника Кудрявцева, который и рекомендовалъ меня отцу эконому. Я поступилъ на мѣсто въ сентябрѣ 1867 года, жалованья я получалъ и по книгѣ отъ монастырской казны, и еще мнѣ приплачивалъ отецъ Стефанъ своихъ, такъ что всего я получалъ рублей десять въ мѣсяцъ. Я ему служилъ, по дому, что слѣдовало дѣлалъ и письмоводствомъ занимался, счеты писалъ. За службу я получалъ отъ казны, а за письмо отецъ Стефанъ мнѣ свои деньги давалъ. Въ церковь я ходилъ всегда, когда у меня было свободное время, ходилъ я по своей охотѣ, а не по обязанности, такъ какъ я къ монастырской братіи не принадлежалъ. Жилъ я въ сѣняхъ, при входѣ въ келью Стефана, въ коморкѣ, вмѣстѣ съ братомъ Стефана, Меѳодіемъ. Мать у меня умерла въ больницѣ, послѣ этого событія недѣли черезъ двѣ, отъ горячки. Есть у меня еще сестра, но она замужемъ и живетъ въ ТифлисѢ. Отецъ Стефанъ былъ близокъ со мною, онъ довѣрялъ мнѣ: онъ все мнѣ разсказывалъ; я зналъ гдѣ деньги лежатъ. Я даже считалъ ихъ, онъ былъ старъ и плохо видѣлъ. У него были и монастырскія и свои деньги. Монастырскія деньги стояли сначала въ ризницѣ, но тамъ случилась, пропажа. Была украдена я не знаю кѣмъ значительная сумма денегъ, и тогда отецъ Стефанъ взялъ монастырскія деньги къ себѣ въ келью. Онъ купилъ для этого особый сундукъ. Онъ пополнилъ пропавшія деньги изъ своихъ собственныхъ, потому у него денегъ оставалось очень мало. Я видѣлъ что эти деньги лежали у него въ комодѣ. Я зналъ гдѣ лежали ключи отъ сундука съ казенными деньгами, но въ этотъ разъ я не нашелъ ключей. Самъ я бралъ деньги тайкомъ отъ отца Стефана понемножку изъ его собственныхъ суммъ, такъ рублей по 15-ти, не болѣе. Сколько всего я перебралъ не могу сказать, но думаю что будетъ около двухсотъ рублей. Мнѣ онъ ничего не говорилъ объ этомъ. Бралъ я эти деньги потому, что часто ѣздилъ съ товарищами кутить. Самъ бывало не хочешь кутить, а товарищи позовутъ, не утерпишь и поѣдешь. Вотъ съ Иваномъ Семеновымъ, который у насъ тоже въ монастырѣ служилъ, часто приходилось ѣздить. Съ товарищами и запутаешься. Отецъ Стефанъ только разъ спросилъ меня не бралъ ли я денегъ, но онъ никому не жаловался. Онъ мнѣ сказалъ: сознайся, я тебя прощу. Ну, я сознался, и онъ мнѣничего не сдѣлалъ. Впрочемъ онъ нѣсколько разъ наставлялъ меня, говорилъ чтобъ я у него денегъ не бралъ и не кутилъ бы. Онъ обращался со мною очень хорошо и жили мы съ нимъ мирно и дружно. — Съ пятницы на субботу (съ 6‑го на 7-ое декабря), я не ночевалъ дома, я со двора ходилъ. Сначала я на вѣстилъ свою больную мать, она въ больницѣ лежала, сильно больна была она, потомъ я заходилъ къ отцу, а тамъ съ товарищами пошелъ гулять. Такъ всю ночь и прогуляли, на утро я только вернулся. Всю субботу я былъ дома. Въ воскресенье я ходилъ къ ранней обѣднѣ и пришедши домой пилъ чай. Потомъ отецъ экономъ сталъ собираться къ службѣ, къ поздней обѣднѣ. Онъ ушелъ. Въ это время я приготовилъ ему самоваръ. Возвратившись онъ сталъ пить чай. Тутъ только у меня и явилась мысль убить отца Стефана. Меня товарищи звали покутить, а я думаю, съ чѣмъ я пойду? Въ субботу отецъ экономъ и такъ меня ругалъ и пожалуй не пуститъ. Думаю убью я его — тогда ужъ мнѣ можно будетъ уйти со двора (въ публикѣ движеніе). Я подалъ уже въ это время самоваръ отцу Стефану, онъ сталъ кушать чай, а я въ это время пошелъ въ трапезную за пищей. Прихожу въ келью, а ужъ онъ кончилъ и легъ спать. — Топоромъ которымъ я убилъ дрова кололи, и онъ лежалъ въ сараѣ. Кромѣ меня и другіе пользовались этимъ топоромъ. Когда я шелъ за кушаньемъ, у меня уже была мысль убить. Тогда я взялъ топоръ и отнесъ его вверхъ. Къ кучеру я заходилъ въ это время и спрашивалъ гдѣ топоръ. Я не могъ его сразу найти, въ сараѣ было темно. Отецъ Стефанъ легъ спать въ полукафтаньи, а рясу снялъ и покрылся одѣяломъ. Дверь въ спальню онъ никогда не запиралъ. Мефодій, его братъ, приходилъ въ этотъ день послѣ обѣдни, и мы съ нимъ вмѣстѣ пили чай. Отца своего я дѣйствительно встрѣтилъ на дворѣ. Онъ ко мнѣ шелъ, я его воротилъ. Я боялся что онъ долго засидится у меня, время пройдетъ. Отецъ меня спросилъ: «ты былъ у матери въ пятницу?» — «Да, я говорю, былъ, она очень больна.» — «Ты бы еще къ ней сходилъ» сказалъ отецъ. Я отвѣчалъ: «хорошо, схожу если будетъ время». Когда я говорилъ съ отцомъ у меня мысль прошла; но какъ я вернулся въ келью, опять я хотѣлъ убить. Начиная съ пятницы я все пилъ, водка у меня дома была, а при обыскѣ ея не нашли, потому что я ее уже допилъ всю. Чрезъ двѣ недѣли послѣ этого событія моя мать умерла. Она тяжело была больна, я не знаю узнала ли она что я убилъ. Тятенька мнѣ говорилъ, что она не знаетъ объ этомъ. — Когда я увидалъ, что отецъ Стефанъ спитъ, я вошелъ въ спальню и не помню сколько разъ ударилъ его. Онъ спалъ къ стѣнѣ лицомъ, онъ не слышалъ какъ я вошелъ и я не видѣлъ его лица. Послѣ ударовъ я покрылъ его одѣяломъ, заперъ дверь и вышелъ въ кабинетъ. Я былъ очень взволнованъ и не помню всего хорошо. Изъ комода, мнѣ помнится, я досталъ три кошелька: ситцевый, вязаный и бисерный. Въ большомъ ситцевомъ ничего не было; золотой одинъ жетонъ коронаціонный и серебро лежали въ бисерномъ кошелькѣ, было серебро и въ вязаномъ кошелкѣ. Помню что топоръ я положилъ въ печку. Вышелъ я изъ кабинета, заперъ его на ключъ, а ключъ положилъ на стулъ около двери, какъ это дѣлалъ отецъ Стефанъ. Ключъ я накрылъ листомъ бумагами. Залу я тоже заперъ и куда дѣлъ ключъ не помню. Потомъ я, кажется, пошелъ въ свою коморку, переодѣлся и умылся. Въ это время пришелъ Меѳодій, «ты, что?» спрашиваетъ онъ меня. — «Я, говорю ему, ухожу — и отца эконома нѣтъ дома.» Ну, Меѳодій и ушелъ. Потомъ я надѣлъ шубу, пригласилъ Ивана Семенова. Вышли мы съ нимъ на Красную площадь, ему я купалъ перчатки, а себѣ шарфъ. Потомъ мы наняли извощика и поѣхали въ Сухаревскую гостиницу и послали за публичною женщиной. Дальше мы поѣхали въ трактиръ Андреева, а отсюда опять въ Сухаревскую гостиницу, Иванъ Семеновъ уѣхалъ, а я остался здѣсь ночевать. Ольга — эта женщина — тоже уѣхала, въ нумерѣ я одинъ оставался. Въ трактирѣ мы пили вино и шампанское. Я не помню подарилъ ли я половому золотой, можетъ я въ пьяномъ видѣ отдалъ его за серебряную монету. Часы я свои дѣйствительно отдалъ, я долженъ остался, а денегъ у меня не было. Сначала у меня были часы, которые мнѣ подарилъ отецъ. Потомъ я промѣнялъ эти часы на другіе. Эти — то другіе часы у меня были въ залогѣ, ноя у сторожа занялъ 11 рублей и выкупилъ часы. Утромъ 9‑го числа я ѣздилъ на Спиридоновку къ куму и занялъ у него 30 рублей, потомъ я заѣхалъ къ одному своему товарищу по типографіи и у него занялъ пять рублей. На эти деньги я кутилъ у Андреева въ трактирѣ. Я опять пилъ вино и посылалъ за другою публичною женщиной. Утромъ когда я проснулся у меня уже не было денегъ: я ихъ прокутилъ всѣ. Не на что было кутить, я хотѣлъ отправиться въ монастырь и объявить что я сдѣлалъ. Но я не успѣлъ. Только я сталъ выходить изъ трактира, меня полиція и взяла.