Замешательство

Мы подали заявление о намерениях в Департамент публичного образования. Я составил небольшую учебную программу: чтение, математика, естественные науки, обществознание и здравоохранение. Она была лучше школьной. В тот день, когда мы забрали его оттуда, он бегал по дому, распевая «Когда святые маршируют». Он имитировал все инструменты и знал все слова.

Перемены потребовали времени, пота и многих нянек. Мое расписание было гибким, и он любил приходить со мной в кампус. На крайний случай всегда оставалась библиотека. Однако в том семестре я не блистал на лекциях и семинарах. Моя работа над собственными публикациями застопорилась. Пришлось отменить выступления на конференциях в Бельвью, Монреале и Флоренции.

Я удивился, что нам требовалось всего 875 часов обучения в год. Поскольку Робби теперь хотел учиться чему-то даже по выходным, на уроки уходило менее двух с половиной часов в день. Он без проблем поспевал за государственной учебной программой. С ликованием сдавал экзамены онлайн. Мы путешествовали повсюду, куда чтение, математика, естественные науки, обществознание и здравоохранение позволяли нам путешествовать. Мы учились дома, в машине, за едой и во время долгих прогулок по лесу. Даже забивая друг другу пенальти в парке, учились физике и статистике.

Я соорудил ему транспондер для исследования планет – точнее, выкрасил мой дряхлый планшет эмалевой краской, чтобы выглядело футуристично и круто. Я создал для него специальный профиль, позволяющий пользоваться браузером для младшеклассников, открывающим доступ только к нескольким сайтам, ориентированным на детей, и нескольким обучающим играм. Он не возражал против ограничений. Это был выход на орбиту, пусть и околоземную.

Разрываясь между попытками обучать его по программе, подготовкой лекций для студентов и семинаров по биосигнатурам для магистрантов, бесполезной борьбой с визовым кризисом в связи с аспирантами-азиатами и написанием множества электронных писем коллегам с извинениями за пропущенные дедлайны, я чувствовал себя как НАСА после катастрофы «Челленджера». Страйкер отказался от меня и аннулировал наше исследовательское партнерство. Впервые после переезда в Висконсин мне пришлось подавать годовой отчет о научной деятельности без значимых публикаций.

Робин разбудил меня однажды в субботу, за полчаса до восхода солнца, положив конец первым нескольким часам глубокого сна, которые у меня случились за несколько дней. По крайней мере, он будил меня с радостью, а не в истерике.

– Куда я отправлюсь сегодня, папа? Ну же. Придумай мне новую охоту за сокровищами.

Я покопался в памяти в поисках чего-нибудь, что заняло бы его на достаточно долгий срок, чтобы я мог разобраться с собственными накопившимися делами.

– Нарисуй мне очертания восьми стран Западной Африки. Затем внутри каждого очертания – четыре изображения местных растений и животных.

– Легкотня! – заявил он, выбегая из комнаты за своим драгоценным транспондером.

К трем часам дня работа была закончена. В таком темпе он должен был закончить 875 часов четвертого класса к концу лета.

– У меня отличная идея, – сказал Робби. – Лаборатория доктора Карриера могла бы взять собаку. Действительно хорошую собаку. Или это может быть кошка, медведь, даже птица. Ты знаешь, что птицы намного умнее, чем принято считать? Некоторые птицы могут видеть магнитные поля. Круто, да?

Я взял его к себе в кабинет на вторую половину дня, пока готовился к новому учебному году. Он развлекался с игрушечными программируемыми весами, которые показывали вес человека на Юпитере, Сатурне, Луне или где угодно в Солнечной системе.

– Взять собаку и что сделать, Робби?

Его мысли в эти дни часто бывали обширнее, чем он мог выразить словами.

– Взять и просканировать. Просканировать ее мозг, когда она будет действительно взволнована. Потом людей можно обучать по ее шаблону, и мы поймем, каково это – быть собакой.

Я не сумел превозмочь снисходительность, присущую взрослым.

– Классная идея. Расскажи доктору Карриеру.

Он нахмурился, но совсем не так сильно, как я того заслуживал.

– Доктор меня ни за что не послушает. И это печально, понимаешь? Ну ты только подумай, папа. ДекНеф может стать просто обычной частью обучения. Каждый мог бы узнать, каково это – быть кем-то другим. Сколько проблем мы могли бы решить!