Замешательство

Он раскинул руки, как будто собираясь обнять Капитолий.

– Только взгляни вокруг. Это же наш материнский корабль!

Мы шли через зеленые заросли по одной из извилистых тропинок. Робин подтолкнул меня к ступенькам. Мое сердце упало, когда я понял, что он задумал. Баннер из оберточной бумаги торчал из его рюкзака, как антенна космического скафандра.

– Здесь хорошее место, верно?

Разница между страхом и возбуждением должна быть шириной всего в несколько нейронов. Как раз в этот момент один из инженеров НАСА, участвовавших в утренней сессии, появился на тропинке. Я помахал мужчине и сказал:

– За дело, Робби!

Я думал, мы справимся за пару минут, и по крайней мере один из нас вернется с победой.

Пока Робби вытаскивал баннер, мы с инженером обменялись осторожными выводами о прошедшем заседании.

– Это был всего лишь театр, – сказал он. – Конечно, нам выделят финансирование. Они же не троглодиты какие-нибудь.

Я спросил, не будет ли он возражать сделать пару снимков меня с сыном. Мы с Робином развернули его шедевр. Легкий ветерок захотел вырвать баннер из наших рук.

– Папа! Осторожнее!

Мы потянули, и баннер растянулся во всю длину. Он вздымался, как парус космического зонда, наполненный солнечным ветром. В ярком послеполуденном свете я разглядел в нарисованных созданиях детали, которые не увидел в гостиничном номере.

Инженер расплылся в восторженной улыбке. У него были кривые зубы.

– Ого! Ты сам это сделал? Просто здорово. Если бы я умел так рисовать, я бы никогда не увлекся радиолюбительством.

Я дал ему свой мобильный телефон, и он сделал несколько снимков с разных ракурсов и расстояний, при разном свете. Мальчик, его отец, умирающие птицы и звери, апокалипсис насекомых в нижней части баннера, фоновая мозаика из песчаника, известняка и мрамора, посвященная свободе и возведенная рабами: инженер хотел, чтобы все получилось безупречно. Еще пара астрономов с дневной встречи увидела нас издалека. Они подошли, чтобы полюбоваться баннером и проинструктировать инженера о том, как надо фотографировать. Инженер перевернул мой телефон, чтобы показать Робби линзы.

– Цифровые камеры придумали у нас, в НАСА. Я помогал создавать камеру стоимостью в миллиард долларов, которую мы потеряли на орбите Марса.

Один из астрономов схватился за голову.

– А мы те, кто изначально заставил вас, болванов из НАСА, установить камеру на тот спутник!

Обычные прохожие и туристы останавливались, привлеченные свитком Робби и тремя стариками, которые радостно кричали друг на друга. Ровесница моей матери принялась кудахтать над Робби.

– Ты сделал это? Справился без посторонней помощи?

– Никто ничего не делает без посторонней помощи. – Что-то такое говорила Али, когда Робин был маленьким. Я не знаю, как он это запомнил.

Мы перевернули баннер. Зрители приветствовали другую сторону. Они приблизились, чтобы разглядеть буйство деталей. Аэрокосмический инженер суетился вокруг, прогоняя людей, чтобы сделать новую серию снимков. В нескольких ярдах от тротуара раздался возглас.

– Я так и знала!

Это была девушка, почти подросток; вероятно, где-то посреди круговерти социальных сетей, этого миллиарда личных вселенных, она видела посты про странного мальчишку, который что-то щебетал на птичьем языке. Теперь она слонялась на периферии стихийного собрания на открытом воздухе, с помощью смартфона отслеживая хлебные крошки до изначального видео на канале «Ова Нова».

– Это Джей! Тот мальчик, которого подключили к мертвой маме!

Робин не слышал. Он был занят – беседовал с двумя женщинами средних лет о том, как мы могли бы вновь заселить планету Земля. Он шутил и рассказывал истории. Девушка, которая узнала его, наверное, начала переписку, потому что через несколько минут из восточной части Национальной аллеи пришли другие подростки. Кто-то вытащил гавайскую гитару из рюкзака. Они спели Big Yellow Taxi. Они спели What a Wonderful World[19]. Люди щелкали телефонами и что-то постили в соцсетях. Подростки разложили закуски и устроили импровизированный пикник. Робин был на седьмом небе от счастья. Мы с ним стояли, держа баннер, время от времени передавая его четырем молодым парням, которые выстроились в очередь. Его мама могла бы организовать что-то в этом духе. Возможно, это был самый счастливый момент в жизни Робби.

Я был так увлечен празднеством, что не заметил, как два офицера полиции Капитолия США остановились на Первой Северо-западной улице и вышли из патрульной машины. Подростки начали подшучивать над ними.

– Мы просто наслаждаемся жизнью. Идите и арестуйте настоящих преступников!

Мы с Робином опустили баннер на тротуар, чтобы я мог поговорить с офицерами. Двое подростков подняли его и начали раскручивать, как будто занимались кайтсерфингом. Это не снизило накал ситуации. Робин кинулся к полицейским, пытаясь установить мир между своими сторонниками и офицерами. Его грудь доходила полицейским до оружейных поясов.