Заметки из хижины «Великое в малом»

И вот во сне я очутился на джонке среди моря. Дул тайфун, небо стало темным, борт джонки дал трещину, парус сломался, меня охватил ужас: еще минута — и джонка опрокинется и затонет. Но какой-то человек вытащил меня на берег, а люди связали веревками и затолкали в яму, где было так темно, что ничего нельзя было разглядеть, и было трудно дышать, меня охватил неописуемый ужас.

Я услышал стон и открыл глаза — оказалось, что я по-прежнему лежу на трехногой деревянной лежанке. Я лег поудобнее, и настроение у меня сразу поднялось, стало так хорошо, словно я попал в обитель бессмертных.

Вечером при ясной луне я прогуливался с учениками по берегу реки. Мы присели под ивой, и я излагал им свои мысли по этому поводу. И вдруг в траве послышался тихий вздох.

— Это справедливые речи, — сказал кто-то тихо. — Нам, потонувшим в глубинах вод, в конечном счете все-таки лучше, чем тем, кто в аду!»

[766. Духи помогают слуге, искавшему брод в глубокой реке.

767. Тысячелетние сосны обладают чудодейственными свойствами.

768. Попытка установить автора стихотворения, воспевающего знаменитую певичку Юэ-бинь.

769. Нечисть не может испугать ученого, если он не боится ее.

770. Сны, которые снятся одновременно двум людям, или одному снится то, что реально происходит с другим.

771. Свидетельства о том, что измельченные в порошок и вымоченные в вине монеты танского времени являются прекрасным средством для сращивания переломов.]

(772.) Притоны для азартных игр, судя по «Дополнениям к государственной истории» Ли Чжао[513], существовали уже со времен Тан.

Что же касается сборищ накрашенных особ, с которыми за деньги можно было бы провести часть ночи, то этого не было в обычае до династии Мин, ибо в частных домах были домашние певички, а в государстве — казенные проститутки. После того как упразднили актерское управление[514], обычай этот расцвел и стал источником дохода для всяких разнузданных типов и ловушкой для глупцов. Хотя закон это и запрещал, но искоренить зло так и не удавалось.

Я видывал занимающихся этой профессией гулящих девиц, что липнут к богатым домам; помешать молодым людям спьяна разделить с ними ложе нет никакой возможности.

Оба сына Юань Цзи[515] заразились дурной болезнью, передали ее своей семье и таким образом распространили в своем уезде. Наследников у них не было. И дух Жоао[516] голодал.

[773. Корова, убитая мясником, является причиной его мучительной смерти.

774. Дух покойника продолжает следить за поведением жены.]

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

[775. Ученый видит, как танцуют и играют на струнных инструментах неземные девы, но не знает, кто это — небесные феи или лисы-оборотни.

776. Дух мертвого мстит студенту, сошедшемуся с его женой.

777. Лисы насмехаются над хвастуном.

778. Бог грома оставляет в доме человека следы своего посещения, хотя обычно их можно видеть только в горах.

779. Меч, которым убили много людей, звенит сам по себе.

780. Наскальные рисунки, сохранившиеся в пещерах Западного Китая.

781. Небо карает человека, ловившего рыбу с помощью ядовитых ягод.

782. Человек слышит беседу бесов, сравнивающих достижения поэтов разных эпох.]

(783.) Дун Цюй-цзян рассказывал:

«Был один начетчик, очень педантичный, больше всего он заботился о том, чтобы не совершить какой-нибудь ошибки; при этом был заносчив и считал себя вправе всех осуждать.

Один его приятель, снявший в пятой луне траур, собирался в седьмой луне жениться.

Начетчик выразил протест против этого в письме, в котором говорилось: «Жениться, когда не прошло и трех месяцев после окончания траура, — значит, мысль об этом вынашивалась уже давно. Чуньцю учит нас судить о человеке по его помыслам, ведь Лу Вэнь-гун[517] хотя и не носил траура, но соблюдал его.