Заметки из хижины «Великое в малом»

— Хотя у меня нет заслуг, но нет и проступков, — возразил чиновник.

— Всю свою жизнь ты думал только о собственной шкуре, — сказал Яньло. — [Разве], расследуя какое-либо уголовное дело, уклониться и ничего не сказать о своих подозрениях — не значит причинить вред людям? Или, предпринимая какое-либо дело, испугаться его серьезности и сложить руки — не значит принести вред стране? Что ты сделал за три года, расследуя дела? Не иметь заслуг — это и значит иметь проступки!

Чиновник начал подобострастно отвешивать поклоны. Яньло окинул его взглядом, засмеялся и сказал:

— Ну что ты так суетишься! Давай рассуждать спокойно: если окажется, что ты хоть в чем-нибудь проявил себя хорошим чиновником, то и в будущем перерождении ты не лишишься чиновничьих шапки и пояса. — И тут же велел препроводить его к Чжуаньлунь-вану[194].

Из двух этих историй видно, что, как бы ни была темна и неясна душа человека, духи и бесы в ней все углядят; и мудрецу, если он думает лишь о своей личной выгоде, не избежать наказания. И не верно разве то, что говорится в «Поучении правителю»[195]?

(11.) Было это в год жэнь-цзы правления императора под девизом Юн-чжэн[196]. У сына одного чиновника была жена, женщина кроткая, никогда ни с кем не спорившая. Однажды в окно ее комнаты вдруг влетела молния, озарила все вокруг ярким светом, с грохотом вошла к ней в сердце и вышла, пробив отверстие в левом боку. Муж ее тоже был обожжен пламенем, так что спина и крестец его почернели, да и дыхания он чуть не лишился. Прошло много времени, прежде чем он очнулся. Глядя на труп жены, он сказал, заливаясь слезами:

— Характер у меня тяжелый, упрямый, даже со своей матерью и то, бывало, ссорился. Ты же только тихонько жаловалась да огорчалась, молилась да скрывала слезы. Так почему же молния сразила тебя?

Уж если замыслят что-нибудь, толком не разобравшись во всем, то тут что люди, что духи — одинаково [допустят ошибку].

(12.) Буддийский монах У-юнь — не знаю, из каких мест он был родом, — в середине годов под девизом Кан-си временно пребывал в монастыре Цзышэн в Хэцзяни. Целыми днями он сидел, не произнося ни слова, и, когда с ним заговаривали, не отвечал.

Однажды он вдруг поднялся с сиденья, ударил по столу и, не издав ни звука, исчез. Поглядели, а на столе лежит буддийский псалом, и в нем говорится:

Я голову обрил, забросил дом родной,
От суеты житейской отстранился,
Без сожаления порвал с семьей
И с бренным миром распростился.
Творить добро на благо всех людей,
Изведать мир душой любвеобильной
Способны только те, кто всех мудрей, —
Кун цзы да Чжоу гун[197]

, — а мы бессильны.

Законы Будды близки к учению Мо-цзы[198], а этот монах был ближе к Ян Чжу[199].

(13.) Студент У из Нинбо любил совершать прогулки по «Северному селению»[200], потом сошелся с лисой, часто тайно встречался с ней, но по-прежнему продолжал бывать в веселых домах. Однажды лиса предложила ему:

— Я владею искусством превращений. Могу принять облик любой красавицы, которая приглянется вам, стоит мне лишь разок на нее взглянуть. Подумайте об этом, почтеннейший, и если вы согласны, то так и сделаем: зачем вам тратить деньги на любовь!

Решили, и действительно лиса тотчас же приняла другой облик, так что ее не отличить было от той, что понравилась У. С тех пор он больше уже не ходил на сторону.

Как-то раз У сказал лисе:

— Разнообразие действительно радует душу, но жаль, что превращения разлучают навеки.