Заметки из хижины «Великое в малом»

Ты можешь, Истину познав,
С враждой и яростью бороться,
Ты можешь, тигра оседлав,
Взнуздать его, как иноходца.
Но если зверь теперь пуглив,
Узды признает власть и крепость,
Пред ликом Истины смирив
Свою природную свирепость,
Тогда меж небом и землей
Для всех, кто мыслит и страдает,
Возможны благо и покой,
Пусть только верностью одной
Живет и дышит род людской,
А страх и зависть угасают[173]

.

Это может кое-что объяснить в нашей истории.

(2.) У цзюйжэня[174] Лю Ши-юя из Цанчжоу в кабинете завелась лиса. Среди бела дня она вступала в разговоры с людьми, кидалась в них черепицей и камнями, но на глаза не показывалась.

Был честный сановник Дун Сы-жэнь, правитель округа Пинъюань. Прослышав об этой лисе, он решил сам поехать и посмотреть, что там делается. Только начали было рассказывать ему про лису, как у карниза крыши послышался голос:

— Господин сановник любит народ и не берет взяток, поэтому я не осмелюсь швырять в него всякой дрянью. Однако народ-то вы любите из любви к своему доброму имени, а взяток не берете из страха, как бы чего не вышло. Так что и щадить вас мне тоже нет особой причины. Шли бы вы отсюда без лишних слов, а то как бы вам не попасть в трудное положение!

Дун Сы-жэнь в смущении удалился, а потом несколько дней все охал да ахал, очень был расстроен случившимся.

В доме этого Лю была служанка, здоровая глупая девка. Она единственная не боялась лисы, и одну ее лиса не трогала. Кто-то спросил лису про эту служанку.

— Хоть она и простая служанка, но по-настоящему почтительна к старшим, — ответила лиса. — Даже духи, видя это, избегают с ней встреч. А уж наша порода и подавно!

Тогда Лю приказал этой служанке поселиться в кабинете. В тот же день лиса исчезла.

(3.) Господин Ай Тан рассказывал:

«Слышал я об одном старом начетчике, который шел куда-то ночью и по дороге повстречал своего покойного друга. Начетчик был человеком честным, твердого характера и не из робких, вот он и спросил друга, куда тот держит путь.

— Я служу в Царстве мертвых, — ответил тот, — сейчас направляюсь в Наньцунь, чтобы схватить там кое-кого. Так что нам по пути.

Дальше они пошли вместе. Дошли до какой-то полуразрушенной хижины, и тут дух сказал:

— Это жилище писателя.

— Откуда вы знаете? — удивился начетчик.

— Обычно днем люди суетятся, занимаются всякими делами, иссушают свои мозги. Только во сне они ни о чем не думают, тогда их изначальная энергия чиста; все накопившиеся в памяти книги, слово за словом, в виде сияния выходят наружу через все поры тела. Вид у этого сияния неразличимо-туманный, бесформенно-хаотичный или блестящий, словно парча. У великих ученых вроде Чжэна[175] и Куна[176], у писателей вроде Цюя[177], Суна[178], Баня[179] или Ма[180] сияние озаряет весь небосклон, соперничает со светом луны и звезд; у тех, кто шел следом за ними, — сияние окружностью в несколько чжанов, а у тех, что за этими, — в несколько чи; постепенно сияние сходит на нет, так что у совсем посредственных это мерцающий огонек, подобный тусклому светильнику, отраженному в окне. Людям не дано видеть сияние, а духи могут. Так вот, над этой хижиной я вижу сияние высотой в семь или восемь чи, поэтому и знаю, что это — обиталище писателя.

— Я всю свою жизнь учился, — сказал начетчик. — Какое же от меня исходит сияние?

Дух долго мялся и наконец сказал:

— Вчера днем я проходил мимо вашего дома, вы как раз прилегли вздремнуть, и я увидел, как все заученные вами толкования [классиков], пятьсот-шестьсот экзаменационных эссе, семьдесят-восемьдесят классических текстов, тридцать-сорок исторических сочинений — все это слово за словом превращалось в черный дым, который устилал все помещение, и сквозь него, словно через плотные облака, пробивался ваш голос, скандирующий отдельные слова. А вот сияния — не решусь солгать — никакого и не было!

Начетчик в ярости начал браниться. Тогда дух захохотал и исчез.»

(4.) Господин Ли Ю-дань из Дунгуана попал как-то в заброшенный сад в Юаньпине, принадлежавший первому министру. Там он увидел на галерее два стихотворения. Первое гласило:

А западный ветер свистит да свистит,
В окно задувает, в траве шелестит,
Двором пробежится, и буйный и шалый,
Где месяц скользит над стрехой обветшалой,
И мох озаряет в пустой немоте,
Оставивши контур окна в темноте.

Второе стихотворение было такое: