Заметки, не нуждающиеся в сюжете

Неизвестно, что было бы разумнее предпринять на тех дальних рубежах и в тех временах, — содержать армию или заключать с Грузией, Арменией, Польшей, Бухарой и др. самостоятельными государствами договоры и обязательства, предусматривающие их независимость и поддержку в случае их завоевания кем-то третьим. У Германии, Турции и Англии вряд ли возникли бы намерения завоевывать собственно Россию, но ее экспансии они опасались. Вообще-то говоря — а зачем быть великой державой? Чтобы больше всех иметь самых разных проблем? Швеция да и Англия тоже перестали быть великими, разве им от этого хуже? Если бы все четыре части Швейцарии были большими, разве они сумели бы создать столь крепкую и надежную конфедерацию?

Но русская государственная и национальная мысль со времен Ивана Грозного строилась именно на территориальных устремлениях, которые где-то и когда-то далеко перешагнули разумный предел, реальную необходимость и приобрели не оправданное, но самодовлеющее значение. Конечно, до поры до времени это было необходимо — России нужны были выходы к морям, нужно было отвести постоянную угрозу Казанского и Астраханского ханств, и в этих случаях подобная военная политика была оправдана. Не надо было отдавать Японии Дальний Восток, но и не надо было воевать с ней из-за Порт-Артура.

Собственно, другой политики в те времена и не было, война и завоевания — этим кто имел хоть малейшую возможность, тот и занимался.

Это — так. Но когда, скажем, та же Литва нынче обвиняет Россию в исконной по отношению к ней агрессивности, для этого нет оснований — Россия воевала Литву, Литва с той же степенью агрессивности — Россию, а уж кому повезло (Смоленск 110 лет был под литовцами, они осаждали и Белозерск), кому — нет — дело другое. Равнозначность противников после войны забывается очень быстро, и побежденный объявляет себя жертвой агрессии, а победитель в лучшем случае — жертвой необходимости, а то и просто-напросто славным победителем, для которого победа есть высшая и безоговорочная справедливость. Только благодаря Советской Армии, по сути дела, армии русской, та же Литва получила Куршскую косу и Клайпеду, которых она никогда не имела, но сейчас она требует незамедлительного вывода «оккупационных» войск России, которые находятся там со времен второй мировой войны, то есть с тех пор, когда эти войска присоединили к Литве Куршскую косу и Клайпеду (немецкий город Мемель). Да ведь и сам Вильнюс (польское Вильно) тоже был восстановлен как литовский город не без участия «оккупантов». Интересно — были ли когда-либо такие оккупанты, которые столь же значительно расширяли бы территорию оккупированной страны в ее собственную пользу? К тому же ведь речь идет об установлении границ на момент заключения пакта Молотова-Риббентропа, а в строгом соответствии с этим Литва ох как потеряла бы.

Или — Латвия. Глубоко убежден (много читал по этому поводу) в том, что если русские совершили Октябрьскую революцию, то латыши ее спасли. Если бы не латышские красные стрелки и не латышская ЧК, Ленин уже к концу 1918 года снова был бы в привычном своем амплуа политэмигранта. Так зачем же нынче считать, кто кому оккупант и кто кому навязал Советскую власть — латыши России в 1917–1919 годах или русские латышам в 1940-м?

Теперь прибалтам в обязательном порядке нужна победа над Россией. В любом виде.

Каждая нация имеет право на самостоятельность прежде всего от природы, а не от тех или иных военно-политических и других событий. Но самостоятельность требует и цивилизации.

Военная победа — понятие неправовое, хотя любая война ведется будто бы во имя права. До реализации любого права человек и нация должны созреть. Реальное право созревает, только после этого оно декларируется. А не наоборот. Созрели прибалты — и прекрасно, но нельзя забывать и о «национальных меньшинствах», которые тоже ведь зреют в смысле правосознания.

Уж какой умница русский философ К. Леонтьев! В 1891 году сказать, что Россия пройдет через социализм и что выход из социализма будет затем страшен и труден, — это каким же надо было обладать предвидением? Наш президент и на три месяца вперед ничего не предвидит, а тут — на сто лет.

Но и у Леонтьева та же мечта — очень русская! — о Дарданеллах. Когда же, наконец, Дарданеллы, Босфор и Константинополь будут «нашими»?

Зачем нам была бы такая победа?

Господи! Сколько бы еще бед хватила, сколько бы крови пролила Россия и чем бы все это кончилось, если бы она в некую «историческую дату» с чувством исполненного «исторического долга» и исторической справедливости захватила бы Дарданеллы? Мы бы весь мир, мусульманский прежде всего, — навсегда восстановили против себя.