Заметки о народном образовании в России

Хотя студенческие или, вернее, академические (так как в них играют роль и принимают некоторое участие не одни студенты, но и профессора) беспорядки и не имеют прямого отношения к учено-учебной роли университетов и институтов, но они столь же тесно, если дозволено так выразиться, прилипли к ним, настолько органически связались с ними, что обойти их молчанием, разбирая вопрос о реформе высших учебных заведений, оказалось невозможным.

Очевидно, мы здесь имеем дело с патологическим общественным явлением, причем должны признать хронический и даже конституциональный, а не острый характер болезни, с временными, как это всегда бывает, обострениями, в зависимости от внешних, большей частью, влияний.

Основной диагноз болезни дан давно и верно: отзывчивость крайне нервной молодежи к прогрессивным течениям в стране, соединенная с быстрым реагированием против всякой несправедливости, действительной или даже просто кажущейся. Если к этому прибавить жуткое наслаждение от сознания постоянной опасности от исповедания антиправительственных убеждений, честолюбивое желание быть в числе передовых бойцов за свободу и права обделенных, то получается самая благодарная почва для пропагандирования самых крайних и даже утопистических учений всяких воинствующих политических партий.

Профессора, говоря вообще, как и следовало a priori [Из предыдущего (лат.)] ожидать, спокойнее студентов и не так легко увлекаются; есть и было между ними всегда довольно значительное количество отдельных лиц, прямо враждебных студенческому движению, но есть и горячо сочувствующие ему, некоторые, менее уравновешенные, - по искреннему убеждению, другие - из опасения показаться отсталыми или из-за стремления к дешевой иногда популярности.

Профессорская корпорация, в общем, была бы искренно рада прекращению неурядицы и возвращению учебных заведений в тихое лоно науки, но фактически бессильна что-либо сделать в этом направлении, пока сами студенты не пожелают ей помочь, вынеся свою политическую деятельность за стены almae matris или же, что мало вероятно, сократив ее в очень значительной степени.

Итак, опыт правительственного строительства в деле научного просвещения следует считать с внешней, по крайней мере, стороны, неудачным, а все попытки "своими" средствами поправить дело не приведшими к желанной цели. Как же быть?

Наиболее радикальным и, может быть, лучшим средством была бы решимость правительства отказаться от непосильной задачи и... обратить казенные высшие учебные заведения в частные, но, вследствие важности для страны научного образования, субсидируемые на известных условиях. Такая мера соответствовала бы высказываемому стремлению к полной независимости высшей школы от администрации и желанию профессоров перестать быть чиновниками.

Будучи убежден, что к такому радикальному решению вопроса у нас долго не решатся прибегнуть, я воздерживаюсь от подробной мотивировки и развития этой мысли, и ограничусь только замечанием, что правительственная субсидия должна бы заключаться в дотации известного количества определенных кафедр.

Но, и не переходя к такой определенной мере, приходится иметь в виду, что высших учебных заведений у нас и теперь не хватает для удовлетворения потребности в высшем образовании и что в ближайшем будущем придется так или иначе позаботиться об основании новых университетов, политехникумов и т.д. Вот тут было бы, мне кажется, осторожнее правительству не брать на себя инициативы, а только поддержать общественный и частный почин, который несомненно начал проявляться в этой области и должен быть, в интересах населения и самого государства, поощряем.

Главное затруднение (о финансовых я не говорю, так как деньги, и большие, должны быть ассигнованы на народное образование вообще) будет заключаться в поразительной бедности ученых сил, недостаток которых так велик уже и теперь, что не удается заместить и наличных кафедр за отсутствием соответствующих кандидатов. Дело это очень серьезное, и, если положение не изменится, мы рискуем оказаться перед необходимостью выписывать профессоров из-за границы!

Помимо желательного оборудования большого педагогического института для подготовки преподавателей и профессоров по проекту покойного Д.И. Менделеева, о котором я говорил по поводу учительского персонала средней школы, нужно, не теряя времени, организовать это дело при университетах, поставив вопрос об "оставлении при университете" (для подготовки к занятию кафедр) на возможно рациональнейшую почву. Мне кажется, что следовало бы учредить побольше крупных стипендий, примерно в 1800-2100 рублей, так, чтобы готовящийся к профессуре не нуждался в дополнительном заработке, но обусловить их назначение обязательством отслужить известное количество лет в качестве профессора или доктора; при неисполнении этого условия стипендию следовало бы взыскивать всеми доступными мерами обратно (в случае поступления на государственную или общественную службу, вычетами из жалованья, хотя бы до 1/4 оклада, или даже судом).