Заметки об Тэне

Конечно, это превосходныя категоріи, очень широкія и гибкія, способныя обнять разнообразныя явленія, и Тэнъ совершенно правъ, прилагая ихъ съ своему предмету. Однакоже, для полной прочности дла требовалось бы нКоторое теоретичесЕое установленіе этихъ категорій, а не простая сеылва на естественныя науки объ организмахъ. Какъ нарочно, случилось такъ, что т самыя категоріи, которыя такъ нужны Тэну и которыя онъ бралъ изъ самаго надежнаго источника, изъ положительныхъ наукъ, въ послднее время потеряли силу въ этихъ наукахъ, такъ сказать, вышли изъ моды у натуралистовъ. Въ самомъ дл, все это (связь признаковъ и пр.) — суть категоріи развитія, нкотораго внутренняго процесса, имющаго свой принципъ и свою цль. Въ прежнее время натуралисты съ великимъ трудомъ отыскивали черты этого процесса и устанавливали формулы его заоновъ; но теперь они такъ увлеклись механическими взглядами на организмы, что большею частію отрицаютъ значеніе добытыхъ прежде научныхъ положеній. Врный своему пріему, Тэнъ ссылается въ конц и на ученіе Дарвина, какъ на законъ, найденный въ естественныхъ наукахъ и не замчаетъ, что это ученіе стоитъ въ противорчіи съ категоріями, которыя онъ только-что перечислилъ.

Мы видимъ отсюда, что философскіе взгляды Тэна не имютъ ни совершенной строгости, ни какой-нибудь полноты. Онъ самъ (въ начал того же предисловія) очень врно говоритъ о себ:

«Многіе критики сдлали мн честь или опровергать, или одобрять то, что имъ угодно называть моею системою. У меня нтъ такихъ притязаній — имть систему; до наибольшей мр, я только пытаюсь слдовать извстному методу. Система есть объясненіе всей совокупности» и указываетъ на дло, доведенное до конца; методъ есть извстный способъ работать и указываетъ на дло, которое предстоитъ сдлать.

Однако же, по исходнымъ точкамъ, по направленію изслдованія можно заране судить о результатахъ; поэтому, читатели и критики Тэна были правы, когда говорили, что онъ проповдуетъ фатализмъ, что его философія есть нчто подобное пантеизму Спинозы, всего точне — натурализмъ. Да и самъ Тэнъ не всегда былъ такъ сдержанъ, чтобы не провозглашать своихъ общихъ и крайнихъ выводовъ; онъ не разъ указывалъ ту систему, къ которой ведетъ его методъ.

Что Тэнъ кладетъ въ основу позитивизмъ, видно изъ слдующихъ словъ:

«Сверхъ всхъ тхъ низшихъ анализовъ, которые называются науками и которые сводятъ факты къ нкоторымъ частнымъ типамъ и законамъ, можетъ существовать еще высшій анализъ, называемый метафизикою, который сводилъ бы эти законы и эти типы къ нкоторой общей формул. Этотъ анализъ не опровергалъ бы прежнихъ анализовъ, а лишь пополнялъ бы ихъ. Онъ не начиналъ бы новаго движенія, а лишь продолжалъ бы то, которое начато» [6].

Какъ мы уже замтили, для этой работы, долженствующей лишь довести до конца дло позитивизма, необходимо имть нкоторое руководство. Тэнъ не скрываетъ, подъ какими вліяніями у него укрпилась идея этой, такъ сказать, позитивной метафизики. Онъ прямо называетъ Спинозу и Гегеля. Но въ какой мр и что именно было усвоено Тэномъ? Вотъ что онъ говоритъ о Гегел:

«Метафизики стараются опредлить верховный законъ, не проходя черезъ опытъ и сразу. Въ Германіи они пытались сдлать это съ героическою смлостію, съ высокою геніальностію и съ неблагоразуміемъ еще большимъ, чмъ ихъ геній и смлость. Однимъ прыжкомъ они взлетли къ основному закону и, закрывъ глаза на природу, пытались найти, посредствомъ нкотораго геометрическаго построенія, міръ, на который не посмотрли. Неснабженные точными обозначеніями, лишенные французскаго анализа, унесшіеся прямо на вершину громадной пирамиды, ступеней которой они не хотли проходить, они подверглись великому паденію; но въ этихъ развалинахъ и на дн этой пропасти, обвалившіеся остатки ихъ зданія все-таки превосходятъ своимъ великолпіемъ и своей массой вс другія человческія построенія, и полуразрушенный планъ, который можно въ нихъ прослдить, указываетъ будущимъ философамъ, своими несовершенствами и своими достоинствами, ту цль, которой нужно достигнуть въ конц, и тотъ путь, на который не нужно вступать съ начала» [7].

Въ этой яркой картин очень хорошъ и совершенно справедливъ энтузіазмъ, внушенный Тэну германскимъ идеализмомъ. Обломки этой философіи (если кому она представляется въ вид обломковъ) дйствительно неизмримо превосходятъ своимъ великолпіемъ вс другія попытки философскихъ построеній. Какъ видно, эти обломки еще не забыты и до сихъ поръ дйствуютъ. Но нужно пожелать, чтобы каждый философствующій основательно изучалъ ихъ, а не смотрлъ на нихъ, хотя бы и съ уваженіемъ, но лишь издалека, какъ на памятникъ минувшей старины. Съ другой стороны, конечно, стоятъ всякаго вниманія и положительныя науки, «французскій анализъ» и «точныя обозначенія». Очевидная цль Тэна состояла въ томъ, чтобы соединить все это съ германскою метафизикою, сочетать Конта съ Гегелемъ. Но для такого дла нужно философское обсужденіе и обоснованіе, котораго у Тэна существуютъ лишь небольшіе зачатки.

Въ заключеніе приведемъ страницу, всего ясне излагающую его общій взглядъ: