Заметки с выставки

Юбилейный бассейн — открытый плавательный бассейн на набережной Пензанса — был спроектирован капитаном Ф. Латэмом, главным инженером района. Бассейн начал работать за тридцать лет до того, как Келли изобразила его на беглом, но обаятельном наброске — рождественском подарке для друга. В 1960-е годы этим необычно практичным сооружением в стиле «арт-деко» по-прежнему пользовались городские школы, и все дети Келли учились плавать в его морской воде без подогрева, прежде чем им разрешили купаться в более бурном прибое, который она сама предпочитала. Обветшание и появление более строгих правил безопасности на несколько лет сделали бассейн недоступным для любящей его публики, но Друзья Юбилейного бассейна добились внесения его в списки объектов, имеющих историческую и архитектурную ценность. Теперь бассейн восстановлен, и будущие поколения получили возможность и впредь наслаждаться им.

(Из коллекции Джека Трескотика)

На комнату опустилась тишина, такая же знакомая и утешительная для нее, как определенные гимны для других верующих. Морвенна осмотрелась, прежде чем отдаться ей. В этой большой комнате в бельэтаже тщательнейшим образом сохраняли убранство с 1890-х годов. В выступающем, закругленном эркере, огибающем угол здания, расположились небольшие джунгли из высоких горшков с пальмами и драценами. Благодаря высоте, вид на парк в центре площади — каштаны, платаны и липы — успокаивал.

Морвенна никак не могла привыкнуть к окружающей непрестанной новизне. Брюссельская смешанная культура и постоянный поток заезжих визитеров нашли свое отражение в этом многоязычном, хорошо одетом квакерском собрании, участники которого были лишены корней. Служба зачастую велась на английском языке с сильным акцентом в комнате, где она иногда подозревала, что была единственной, для которой английский — родной. Неизменные элементы Домов собраний Друзей по всему миру присутствовали и там — стол, цветы, книги, доска объявлений и ощущение разнородной группы людей, объединенных жаждой чего-то большего, нежели способна предложить чисто материальная сторона жизни. В воздухе висело едва заметное ощущение спиритического сеанса и смутное предвосхищение слабого кофе с печеньем. (Реальным здесь был только кофе — при условии, что кофе был с маркировкой движения «Справедливая торговля» — а печенье часто заменяли теплые вафли в сахаре или сладкие голландские вафли с начинкой, если на этой неделе кто-то побывал в Голландии). Но красота здания в стиле модерн — оно принадлежало Квакерскому совету по европейским делам, который оплачивал его содержание, сдавая в аренду помещения для собраний и приемов — приглушенная элегантность фламандских завсегдатаев и новые лица каждую неделю придавали происходящему необычный оттенок. Вне всякого сомнения, любому квакеру, выросшему под еженедельным воздействием мероприятий на площади Амбиорикс, относительная бедность и тихое однообразие Корнуоллского собрания показались бы противоположной крайностью. Она слышала, что собрания в Африке или Центральной Америке также были другими, некоторые из них проходили под жизнерадостную музыку, некоторые были более явно христианскими, а некоторые — настолько глубоко медитативными и нерегламентированными, что длились целый день, а не только лишь один час между завтраком и обедом.

Роксана поймала ее взгляд и улыбнулась. О Боже. Она знала. Ей теперь нужно улыбнуться в ответ, но она боялась, что получится какая-то глупая ухмылка или, что еще хуже, усмешка издевательская, так что она опустила глаза на колени, предпочитая скромность честности, потому что была трусихой.

Роксана влюбилась в нее уже давно, что было очевидно, но объявив об этом накануне вечером, только сделала ситуацию неловкой, что означало — Морвенне придется двигаться дальше из-за страха безосновательно причинить ей боль.