Заметки старого кавказца. Генерал Засс

Злоба и тайная месть долго тлели в душе Арсламбека и всех бесленеевцев, однако удобного случая отмстить не представлялось, тем более, что за Атажукина вступился бы генерал Засс. Спустя год после отъезда с Кавказа барона Засса, бесленеевцам удалось достигнуть своей цели. В августе или сентябре 1843 года, Атажукин, с тридцатью узденями, ездил по делам за реку Белую и, возвращаясь, остановился на реке Тегенях, в виду аула бесленеевцев, покормить лошадей и сделать намаз. Один бесленеевец, набравши сена на арбу, вез его мимо отдыхавших, узнал Атажукина и, по прибытии в аул, на вопрос толпы, собравшейся от нечего делать около своего князя, не знает ли кто отдыхает близ аула? насмешливо отвечал: «Разве не знаете кто?… Тот самый джигит, который отнимает у наших князей невест, а теперь вероятно приехал и за женами». Аул принадлежал Арсламбеку Шелохову. Понятно, что слова бесленеевца болезненно поразили прямо в сердце князя Арсламбека. Он в бешенстве закричал: «Лошадь!», вбежал в саклю, схватил оружие, сел на коня и поскакал к дерзкому врагу. За ним вслед, собравшись наскоро, полетели человек пять; другие присоединялись постепенно. Джембулат, увидев несшихся к нему бесленеевцев, догадался с кем должен встретиться. Сев на коня, он приказав узденям не вмешиваться, выхватил ружье и ожидал Шелохова. Арсламбек наскакал и почти в упор выстрелил, но промахнулся; Джембулат же своим выстрелом уложил противника наповал. В это время уздени Арсламбека сделали залп и убили храброго Джембулата. Более не было ни одного выстрела.

Уздени каждого из убитых, взяв своего князя, разъехались по домам. Так кончил свою жизнь весьма замечательный человек по уму, храбрости и большому влиянию на закубанских кабардинцев. Имя Джембулата до сего времени чтится всеми кабардинцами.

Влияние генерала Засса на абадзехов было весьма сильное. Они всегда старались заискивать расположение его, а многие искали и дружбы. Некоторые из них искренно были преданы Зассу, в особенности жители ближайших аулов за рекою Белою. Последние были всегда в тайных сношениях с Зассом.

При наступлении каждого лета, когда начинаются полевые работы, абадзехи в особенности страшились зассовских набегов, а потому принимали все предосторожности; старшины же приезжали к барону Зассу для переговоров о мире. Но такие переговоры ни к чему не вели; постоянно являлись разные недоразумения относительно окончательных условий мира; всегда выходило, что какой-нибудь вопрос абадзехский народ упустил из виду, а между тем обстоятельство так важно, что сами старшины не могли решить и, следовательно, нужно возвратиться и, собрав народ, испросить решение. Цель этих переговоров очевидна: необходимо было выиграть время, чтобы собрать сено и хлеб и свезти в лесистые, неприступные ущелья. Генерал Засс отлично понимал хитрость абадзехов, давал слово не делать набегов, с тем, чтобы и абадзехи поступали также точно. Затем, оставив на службе самое необходимое число казаков, прочих распускал для уборки своих полей и сенокоса.

Когда кончались полевые работы в станицах, барон Засс немедленно объявлял абадзехам, что вести переговоры с ними не хочет, как с людьми нетвердыми в своем слове, старшин их более принимать не будет, а постарается наказать примерно за ложь и обман. Между тем, собранные в разных пунктах отряды уже готовы; выжидается только прибытие лазутчика, и марш за Лабу…

Здесь расскажу, кстати, анекдот по случаю приезда к барону Зассу абадзехов для нескончаемых переговоров о мире.

Во время набегов наших в горы, часто снимались разные виды офицерами умевшими рисовать, и картинки эти, на которых были изображены аулы с окрестностями, вставлялись потом в панораму. Генерал Засс, разговаривая один раз с абадзехами, упрекнул их в неискренности, и заметил, что знает все их мысли и чего они желают, даже знает, что в аулах делается, кто теперь дома и кого нет. «Хотите, я вам покажу абадзехский аул, хоть, например, старшины Мисербия; кстати, вы говорите, что он дома, а на мои вопрос в ауле сказали, что его нет». Засс знал это от лазутчика.

За картиною был посажен переводчик, который должен был отвечать на вопросы. Подвели абадзехов к стеклу, врезанному в дверь небольшой комнаты; картина была освещена, на ней был изображен большой вид. Абадзехи один за другим взглянули в стекло и, увидев действительно аул Мисербия с его окрестностями, отскочили с ужасом, а один из них добавил: «Представьте, даже и мухи живые лазят по стене сакли».

Засс предложил старшине Шемонокову спросить: дома ли Мисербий? Шемоноков подошел к стеклу, взглянул еще раз и спросил: «Дома Мисербий?» Глухой голос отвечал: «Мисербия дома нет – он уехал к такому-то». Абадзехи окончательно растерялись и ни за что не согласились смотреть более в панораму, говоря, что только черти могут переносить их аулы к Зассу.