Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Киров[474] приехал в Хибины на новый 1930 г. В единственном домике, который существовал тогда, провел 1 января совещание, на котором было решено строить рудник и город. «Нужно обратить внимание не только области, но и всего Союза на постановку апатитового дела», — говорил Киров. Начальником строительства был назначен Василий Кондриков. Ему тогда было 29 лет. (Расстрелян в 1937 г.) Киров распорядился первые три дома отдать под школу, баню и кинотеатр. Но в палатках жили до 1932 г. 23 февраля 1976 г. в посёлке Кировск-2 торжественно сожгли последний деревянный дом. Остался только один, в котором жил Киров в 1930 г.

* * *

Снег на плато Расвумчорр плотный и клейкий. Ветер строит из него сказочные развалины. Я сидел в кабине американского самосвала «Юнитрик», гораздо больше похожего на пароход, чем на автомобиль, и шофер Виктор Дмитриев показывал мне, как опрокидывать 120 т зеленоватой руды в огромный колодец рудоспуска глубиной 600 м. Я слушал его плохо, потому что всё время думал о том, что мы можем свалиться вместе с этим замечательным «Юнитриком» в эту бездну, похожую на вход в Дантов ад с гравюр Гюстава Доре.

* * *

Секретарь Печенгского райкома комсомола Саша Мелков, физик по образованию, сказал мне:

— Жизнь здесь существует только благодаря кориолисову ускорению.

Есть в механике такое ускорение, которое и отклоняет тёплые воды Гольфстрима к берегам Кольского полуострова.

В Ловоозере, в маленьком, но очень толковом музее, нашёл интересный документ. Царский генерал Зиновьев писал своему оппоненту: «Так как на Севере постоянно льды и хлебопашество невозможно, то, по моему мнению… необходимо народ удалить с Севера, а вы хлопочете наоборот и объясняете о каком-то Гольфстриме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут проводить только помешанные».

С восхищением признаю: насколько комсомольские работники умнее царских генералов!

* * *

В природе не существует ничего легче и теплее гагачьего пуха.

* * *

Ловля кречетов в XVII в. была «тяглом» и возлагалась на «повытчиков», которые за лето отлавливали до 20 кречетов. Их отвозили в Москву, дрессировали, часть оставляли для царской охоты, а часть вывозили в Англию, Францию, Испанию, Германию в качестве дипломатических подарков.

* * *

В разные годы на Кольском побывали: датчане, шведы, литовцы, англичане.

* * *

В 1914 г. на Кольском жило 14 628 человек. Мурманск назывался Романов-на-Муроме.

* * *

Доктор исторических наук Алексей Алексеевич Киселёв рассказывал мне, что в Заполярье в районе Ниванкюля стоит единственный на всей нашей западной границе старый пограничный столб. Немцы в этом месте нашу границу не перешли!

* * *

В Норвегию мы вступили 18 ноября 1944 г. Лейтенант норвежской армии Тур Хейердал был с норвежским отрядом в Мурманске. Потом уехал в Киркинесс.

* * *

Раньше их называли лопарями. «Лопарь» можно перевести как «человек, живущий на самом краю земли». Они кочевали здесь за 5–7 тыс. лет до н. э., а окончательно поселились не ранее конца 2-го тысячелетия до нашей эры. Теперь их называют саамы. Ещё в начале нашего века каждый сааамский род (а их было около 60) имел строго ограниченную и из поколения в поколение передаваемую территорию со своим ягельником, маршрутами кочевий, рыболовными и охотничьями угодьями. Всё это в прошлом. Сколь это ни печально, но саамы — коренные жители этих мест — спились окончательно. Каждому ребёнку полагается приданное, интернаты бесплатно, для поступающих в ВУЗы — льготы (некоторые русские записываются в саамы, чтобы поступить в институт), но ничего не помогает.

* * *

За постановку ловушки для омаров — штраф 5 тыс. долл.

* * *

Москва требует, чтобы 82 % всей рыбы шло в пищу. Но больше 67–70 % никак не получается.

* * *

Борисоглебск стоит на самой границе, за рекой Паз — Норвегия. В замечательном посёлочке (норвежцы строили. Как ласкает слух мягкий чмок, с которым открываются и закрываются в домах окна и двери!) застал капитана Юрия Алексеевича Иванова — начальника местного КПП и Владимира Борисовича Сидорова — заместителя начальника Борисоглебской ГЭС. Первый, когда мы с ним хорошо выпили, сообщил мне, что мой побег в Норвегию очень его огорчит, потому что он будет вынужден меня пристрелить. Мы обнялись и оба заплакали. (Ещё раз убедился, что пограничники меньше всего думают о диверсантах. Их забота: чтобы свой туда не утёк.) Второй — милейший парень, профессиональный браконьер, кормил замечательной рыбой.

* * *