Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

В 1973 году в Лаборатории реактивного движения в Пасадене (Калифорния) я познакомился с Вильямом Пиккерингом, известным американским ракетчиком, который тоже был на этих показательных запусках, но Королёва не запомнил. Выходит, английский разведчик был более наблюдательным. «А жаль, — сказал мне Пиккеринг, — если бы я знал всё, что будет потом, я бы с ним поговорил…»

* * *

Сегодня Робе Рождественскому исполнилось 40 лет. Пировали в саду ресторана «Узбекистан». Я был тамадой. Из знакомых были: Францев, Магомаев, Красаускас, Самотейкин, всего человек 50.

В июне 1972 г. мне стукнуло 40 лет. Пировали с друзьями в Лиховом переулке: Валерий Тур, Лев Володин, Евгений Харитонов, Юлий Венгеров, я, Юрий Чудецкий, Игорь Кваша, Юлий Гусман.

Книжка 57 Июнь — ноябрь 1972 г.

Москва — Тбилиси — Баку — Загульба — Тбилиси — Пицунда — Москва — Свердловск — Москва — Свердловск — Нижний Тагил — Новосибирск — Москва

Подделка под народную мудрость: «Зарезанный поросёнок чище живого».

* * *

Купались в Урупе и Кубани. Реки быстрые и очень грязные. Вылезаешь на берег, а глаза словно тушью подведены.

* * *

Тбилиси. С Яном Гореловым, Юрой Мосешвили и Анзором Габиани ходили к замечательному человеку Аркадию Вахтанговичу Ревазошвили, коллекционеру старинных шарманок. Он на них играет и водит медведицу Машу со смущенным, потупленным взором совершенно человеческих глаз. Пили чачу и вдосталь крутили шарманки.

* * *

Вахушти[86] повёз нас на банкет к своим студентам, которые его обожают. Во главе стола сидел тамада — пожилой человек, который провозгласил тост в мою честь. Из его слов явствовало, что я — лучший в мире журналист, равных мне просто нет. Подогретый вином, в конце вечера, когда гости стали разбредаться, я подошёл к нему и сказал с улыбкой, что, в принципе, со всеми его определениями я согласен, но как он догадался, что я столь велик? Он тоже засмеялся, а потом сказал:

— Послушай, в мире столько грязи, и люди такие злые вокруг, что человеку иногда хочется, чтобы о нем сказали добрые слова. Действительно, я не читал тебя, но Вахо сказал мне, что ты хороший журналист. Ну, я немного добавил… И что? Нам всем было приятно, что такой человек сегодня с нами, и тебе было приятно тоже, что ты среди добрых людей…

Если подумать, в этом что-то есть. Как замечательно перекликается с булатовским: «Давайте говорить друг другу комплименты…»

* * *

Вахушти Вахтангович Котетишвили.

Вахушти организовал поездку в Хевсуретию. Хевсуры живут в горах весьма обособленно. Одна черта отличает хевсуров от всех народов мира: во время застолий они ведут между собой поэтические поединки, разговаривают стихами. Исследователем их фольклора был ещё отец Вахо — Вахтанг Котетишвили, знаменитый грузинский просветитель, расстрелянный в 1937 г. Как сын Вахтанга, Вахо пользуется огромным уважением в Хевсуретии, часто там бывает. В один из приездов он обнаружил мальчика, наделённого удивительными филологическими способностями. Он отлично знал не только грузинскую и русскую поэзию, но вообще вполне зрело разбирался в мировой литературе. Вахушти забрал его в Тбилиси и стал готовить к поступлению в ТГУ. У этого юноши был очень хороший аттестат, но он не знал ни одного иностранного языка, просто в его деревне не было преподавателей иностранных языков. Старики говорили Вахо, что ничего не выйдет, что ни один человек из их деревни не учился в ТГУ, видно не суждено. Но Вахо решил иначе. Он хорошо знал немецкий язык, сам переводил Райнера Рильке и Фридриха Дюрренматта, и за три месяца натаскал юного хевсура так, что тот получил прочную тройку по немецкому. Старики сказали: «Да, он поступил в университет, но ему помог Вахушти. Скоро его выгонят…» Но его не выгнали! Парень перешёл на второй курс, и по этому как раз поводу и устроили в деревне пир, на который пригласили Вахушти, а он пригласил нас.

* * *