Замки на их костях

Императрица проявляла терпение почти два десятилетия, но теперь оно на исходе. Беатрис знает, как легко было бы убедить короля казнить лорда Савеля. Она представляет, что могла бы сделать это за завтраком с королем и Паскалем: драматично вздохнуть и проговориться о том, как ужасно лорд Савель заставлял ее себя чувствовать, когда пытался убедить использовать магию. И как она, конечно же, противилась ему.

Все, что может разжечь праведную ярость короля Чезаре против этого человека, все, что может вызвать войну с Темарином, того стоит.

Но вместо этого она держит язык за зубами, ест свои яйца-пашот и позволяет королю Чезаре болтать о варварских темаринцах, о том, какие придворные, по ему мнению, замышляют против него сегодня заговор, и о том, пытается ли кто-то его убить. Хотя последний пункт – что-то новое.

– Кто захочет вас убивать, Ваше Величество? – спрашивает Беатрис, одаривая его своей очаровательной улыбкой. Она не забыла о его блуждающих руках или яростном взгляде, хотя он, кажется, держит их при себе. По крайней мере, когда рядом Паскаль.

Но вместо того, чтобы улыбнуться ей в ответ, король Чезаре только кидает сердитый взгляд.

– Я могу назвать двух человек, которые могли бы многого добиться, убив меня, – холодно отвечает он.

Беатрис переглядывается с Паскалем и заставляет себя рассмеяться. Нет ничего смешного в том, что ее обвиняют в попытке убийства короля, но Беатрис знает о гвардейцах, стоящих у двери, и о слугах, которые суетятся, раздавая и собирая тарелки. Она знает, что, если не выставит все шуткой, у слухов вырастут ноги, а это последнее, что ей нужно.

– Вы такой веселый, Ваше Величество. Воистину, ничто не сделает нас счастливее, чем если бы вы жили вечно. Правление кажется ужасной рутиной. Я предпочитаю быть принцессой, а не королевой. Светская жизнь и никакой ответственности. Не так ли, Пас?

Паскаль кивает, но он не умеет думать под давлением так быстро, как она. Хотя, видят звезды, он старается изо всех сил.

– Я не могу представить, чтобы кто-то захотел убить тебя, отец, – произносит он, хотя вид у него такой, словно он читает по инструкции. – Без тебя Селлария наверняка прекратила бы свое существование.

Возможно, это было чересчур, но король Чезаре фыркает и снова тянется за своим вином. Он выглядит уже более умиротворенно.

– Ты чертовски прав, Паскаль, – заявляет он, допивает бокал и жестом просит виночерпия принести ему еще. Это не Николо, замечает Беатрис со смесью облегчения и разочарования, а другой юноша. Она вспоминает, что это троюродный брат или какой-то другой дальний родственник Паскаля.

– Моя потаскуха сестра из Темарина продолжает писать мне о Савеле, – говорит король, когда его бокал снова наполняется. – Хочет, чтобы я помиловал его. По крайней мере, она так говорит.

Вот он, шанс Беатрис – прекрасная возможность подтолкнуть его к казни лорда Савеля, – но ее охватывает смятение. На следующий день после ареста лорда она получила от Софронии письмо, в котором говорилось о том, что Чезаре и Евгения вместе сговорились захватить Темарин, и спрашивала о названии вина. Беатрис не особо задумывалась об этом – в любом случае, учитывая надвигающуюся войну, это все не так важно. Но если Чезаре и Евгения вместе замышляют заговор, вспышка короля не имеет смысла. Разве они не согласовывали бы свои действия? Конечно, возможно, что Чезаре уже теряет рассудок, но если он способен планировать заговор, то все не может быть так плохо, разве нет?

И та винная этикетка… Беатрис пробовала в Селларии много разного вина, но не из Козеллы, и несколько случайных расспросов слуг просто привели их в замешательство.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Беатрис, гадая, не получает ли Софрония ложную информацию. Король Чезаре машет рукой и смеется, и его мрачное настроение уже улетучилось. В этом нет ничего необычного – оно всегда похоже на селларианские ливни: жестокие, но мимолетные.

– Евгения, должно быть, считает меня идиотом. Говорит мне, что хочет, чтобы я освободил Савеля, чтобы он мог вернуться в Темарин, но при этом все время напоминает мне о причинах, по которым я должен просто сжечь его и покончить со всем этим. Я начинаю подозревать, что она хочет его смерти.

Это заставляет Беатрис нахмуриться. Если они сговорились вместе начать войну, зачем Евгении делать вид, что она говорит ему не казнить Савеля? И более того, зачем ей вообще пытаться его в чем-то убедить? Если бы Чезаре действительно хотел войны с Темарином, как думает Софрония, почему бы ему сразу не казнить Савеля?

– Возможно, она просто вас подстегивает, – предполагает Беатрис, хотя шестеренки у нее в голове все еще крутятся. – Так и поступают братья и сестры, разве нет? Я знаю своих сестер, и мне всегда доставляло огромное удовольствие поддразнивать их. Возможно, она просто не осознает всей серьезности ситуации.

– А ты? – спрашивает ее король Чезаре с насмешливыми нотками в голосе. – Расскажи мне о всей серьезности ситуации, Беатрис.

Она чувствует, как его настроение снова ухудшается, и взгляд Паскаля ее в этом убеждает.