Замки на их костях

– Я никогда не знал, так ли это. И все еще не знаю. Но я думаю, это то, что мне нужно сделать, точнее говоря, то, чего от меня ждут. А когда ты рядом со мной, перспективы кажутся менее пугающими.

Беатрис медленно кивает, ее план обретает форму. План безумный и, возможно, невыполнимый, но это единственный шанс помочь сестре. Звезды тебя побери, Софи. Все ты и твоя проклятая совесть. Она смотрит на юношу, жизнь которого безвозвратно связала со своей, и на ее губах появляется хрупкая улыбка.

– Что ж. Полагаю, нам придется устроить переворот.

Доверие – это не то, что дается Беатрис легко. Ее мать никогда его не поощряла, даже между ней и ее сестрами, хотя это было неизбежно. Но у нее, Дафны и Софронии никогда не было друзей. Каждый раз, когда они сближались с другими ровесниками, их мать делала то, что разрушало зародившуюся дружбу. Беатрис вспоминает, что, когда ей было восемь, она подружилась с дочерью графа, разделявшей ее любовь к моде и театру. Вскоре семья девочки переехала из дворца в свое загородное поместье, и Беатрис никогда больше о ней не слышала. Хотя в то время это казалось жестоким поворотом судьбы, теперь Беатрис ясно видит почерк своей матери. Это касается не только этого инцидента, но и многих других подобных событий.

Казалось, их мать всегда говорила: «Не доверяйте никому, кроме меня», – хотя на самом деле никогда и не произносила этих слов в точности. Тем не менее, урок был усвоен. У Беатрис и ее сестер нет друзей, нет людей, которым они доверяли бы, у них есть только они сами и их мать.

«Я люблю тебя, я доверяю тебе, и я скучаю по тебе», – написала Софрония в своем письме, и это те слова, которые Беатрис повторяет снова и снова в своей голове, пока они с Паскалем сидят в гостиной и ждут прибытия гостей. Она действительно доверяет Софронии, может быть, больше, чем кому-либо. Определенно больше, чем Дафне, которая, как совершенно уверена Беатрис, никогда не скажет плохого слова о своей матери, не говоря уже о том, чтобы действовать против нее. Насчет этого Софрония точно ошибается, Беатрис это знает. Но эту проблему можно оставить на другой день.

Глядя на дверь, она думает о том, что доверяет Паскалю, как и он ей. Отчасти это вынужденное доверие, потому что у них нет другого выбора, кроме как довериться друг другу, по крайней мере, на данный момент. Но это не совсем так. Она доверяет ему, потому что он Паскаль, и с того момента, как они соединились, их судьбы были решены.

А когда Жизелла и Николо входят в комнату, а за ними идет Эмброуз, Беатрис понимает, что им она тоже доверяет, отчасти потому, что у нее нет выбора, но также и потому, что они ее друзья. Может быть, в том, что касается Эмброуза, доверие скорее косвенное, так как ему доверяет Паскаль, но Жизелла и Николо доверяли ей достаточно, чтобы предупредить о склонностях короля, а Нико даже рискнул собственной безопасностью, чтобы защитить ее от него.

Когда все рассаживаются вокруг камина, Беатрис и Паскаль обмениваются взглядами. Они не обсуждали эту часть, но Беатрис знает, что ей придется взять бразды правления в свои руки. Она оглядывается на троих гостей и откашливается.

– Король Чезаре нестабилен. Мы все это знаем, не так ли?

Эмброуз выглядит неуверенно, в то время как Жизелла и Николо ведут бессловесный диалог, но никто не возражает. Через мгновение все трое кивают. Беатрис думает упомянуть, что, по ее мнению, кто-то отравил его вино, что это могло бы оказаться смертельным, если бы Николо и другие не разбавляли его, но она держит язык за зубами. Она ждет ответа от Дафны, чтобы сказать наверняка.

– Если его и дальше не сдерживать, он разрушит Селларию, – продолжает Беатрис. – Эта война с Темарином будет только началом.

– Это Темарин объявил нам войну, – мягко возражает Эмброуз. – Теперь ее вряд ли можно избежать.

Беатрис закусывает губу.

– Я получила известие от моей сестры Софронии. Объявление войны – подделка. У них с Леопольдом нет желания воевать с нами, как и у нас не должно быть желания воевать с ними. Мы семья во многих отношениях. Сохранение перемирия отвечает интересам как Темарина, так и Селларии. – Беатрис делает глубокий вдох и продолжает: – Как только лорда Савеля казнят, назад пути не будет, эту войну невозможно будет остановить.

«И моей матери ничего не помешает объявить обе разоренные страны своей собственностью», – добавляет она про себя. Потому что, если она поддерживает Софронию, то идет против матери. Беатрис не раз восставала против нее, но то были небольшие восстания, бессмысленные бунты, показное упрямство и ничего больше. Но в этот раз пути назад не будет. Беатрис это знает, но, как бы страшно ни было перечить императрице, отвернуться от Софронии просто невозможно. Она берет себя в руки и снова продолжает:

– Если король Чезаре желает перейти эту черту и навлечь на всех нас беду, мы должны его остановить.

Нико смотрит на каждого из них по очереди.

– Мы обсуждаем измену.