Замки на их костях

– Нико… – начинает Жизелла.

– Я не возражаю, – быстро поясняет он. – Просто хочу все прояснить. Мы обсуждаем измену. За это людей сжигают.

– В наши дни людей сжигают и за куда меньшее, – замечает Беатрис.

Николо осаждает ее взглядом.

– Это не смешно.

– Нет, не смешно, – соглашается она, не отводя от него взгляда. – Ты считаешь, это правильно? Сжигать людей за то, что они используют магию?

Она обнаруживает, что отчаянно хочет знать, что он ответит, не просто знать, будет ли он с ними, но знать, что он подумает, если узнает о ней правду. Посмотрит ли он на нее иначе? Будет ли он с удовольствием смотреть, как она горит? Она так не думает, но не может быть уверена.

– Даже если они ее не используют, – вставляет Паскаль. – Мы все знаем, что доказательства, представленные против большинства из них, неубедительны.

Беатрис отмахивается от его слов.

– Но помимо этого. Когда мы говорили об этом раньше, Джиджи и Нико, вы, казалось, считали это не столько богохульным, сколько скандальным. Паc, ты никогда не выражал такой ненависти, какую я слышала от других. Если лорд Савель виновен в том, в чем его обвинил король, как вы думаете, он должен за это умереть?

Мгновение никто из них ничего не говорит, но, к удивлению Беатрис, первым тихо говорит Эмброуз.

– Это слишком большая сила для одного человека. Но я прочитал много книг – скорее всего, даже слишком много, – и, надо признаться, многие из них здесь незаконны. Я читал истории об ужасных вещах, которые эмпиреи совершали с помощью этой силы, но также и о хороших вещах. Великих делах. Чудесах.

Он колеблется, оглядываясь на остальных с некоторым недоверием. Беатрис не может его винить. Слова, которые он говорит, могут его убить. Но он продолжает:

– Нет. Я думаю, что если лорд Савель обладает силой снимать с неба звезды и подчинять их своей воле, то, возможно, нам следует подумать о том, что это звезды решили благословить его. Если это так, не будет ли его убийство считаться богохульством?

Это многословный ответ, скорее даже спор с самим собой, и Беатрис не может сразу его осмыслить, но, насколько она понимает, Эмброуз не стал бы желать ей смерти, и этого для нее достаточно. Она смотрит на остальных.

– Я не уверена во всем этом, – говорит Жизелла, глядя на Беатрис. – Но я бы солгала, если бы сказала, что сама ни разу не загадывала звездам желания. Просто чтобы узнать, есть ли у меня дар. Ты тоже так делал, Нико, и не притворяйся, будто это не так.

Николо хмуро смотрит на сестру, а затем переводит взгляд на Беатрис.

– Она права. Я тоже так делал, – признает он. – Думаю, так делало большинство людей, и не только в Селларии. Это не то, за что человек должен гореть.

Отчасти Беатрис чувствует, что ее слова нашли поддержку, хотя и не в той степени, в которой она хотела. Но она решает, что этого достаточно. Она поворачивается к Паскалю, который встречает ее взгляд с удивительной твердостью.

– Я давно понял, что законы моего отца неправильные, и я часто думаю о дочери лорда Савеля. Она не заслуживала смерти за то, что сделала. Хотел бы я чем-то помочь ей тогда, но сейчас обязательно помогу ее отцу.

Николо переводит взгляд с Паскаля на Беатрис.

– Итак? – спрашивает он. – Что у тебя на уме?

Беатрис смотрит на Паскаля. Это та часть плана, которую он счел безумием, но он готов ей доверять. Она надеется, что и другие тоже.

– Мы собираемся вытащить лорда Савеля из тюрьмы и отправить его обратно в Темарин.

Дафна

Дафна сидит у камина в своей комнате с письмом от Софронии в руках. Она уже прочитала его, но не может заставить себя сделать это снова. «Мне нужна твоя помощь, Даф, – написала Софрония, рассказывая о том, как в Темарине все пошло не так, как Софрония все перевернула и пошла против плана императрицы. – Теперь ты видишь, как она была неправа, и как неправы были мы, когда выполняли ее приказы».

Дафне это кажется смехотворным, потому что ничего подобного она не видит. Она видит, что Фрив – дикая страна, нуждающаяся в более сильной руке, чем король Варфоломей. Она не может понять, почему Софрония не могла просто выполнить то, что ей приказали. Дафна выполнила свой долг. Ей приставили нож к горлу, но она все же украла печать короля Варфоломея и проникла в ряды мятежников, которые, она уверена, хотят ее смерти. Дафна сделала все, что ей было сказано. Софронии не удалось даже просто подделать письмо, чтобы повести короля, который якобы безумно влюблен в нее, на войну.

«А как же Байр», – шепчет голос в ее голове, хотя она быстро его успокаивает. А что Байр? Он не хочет править, он сам ей это сказал. В некотором смысле она окажет ему услугу.