Замки на их костях

На следующее утро Беатрис и Паскаль все еще заперты в своих покоях. Еда доставляется каждые несколько часов. Горничные убирают комнаты и опорожняют ночные горшки. Мальчик-слуга приходит развести огонь в камине. К ним по-прежнему относятся с уважением и достоинством, по-прежнему предоставляется все необходимое для роскошной жизни. Нет никаких признаков того, что они арестованы, за исключением, конечно, того факта, что им не разрешают выходить.

Когда они готовятся к обеду, в дверь стучат. Они обмениваются взглядами через комнату: Паскаль лежит с книгой на свежезастеленной кровати, Беатрис сидит за столом и пишет Софронии письмо, которое, как ей кажется, никогда не покинет дворец.

Прежде чем кто-либо из них успевает ответить, дверь распахивается, и внутрь проскальзывает Жизелла. Она пересекает гостиную и через открытую дверь заходит в их спальню. Девушка одета в платье более прекрасное, чем любое из тех, в которых Беатрис видела ее раньше, – это дневное платье из бледно-голубого шелка с лифом, расшитым сотнями жемчужин, и невероятно объемными рукавами, которые заканчиваются выше локтей. Ее светлые вьющиеся волосы убраны от лица сложной прической, увенчанной тиарой из золота и сапфиров, которая кажется Беатрис странно знакомой.

– Это что… на тебе одна из моих тиар, Джиджи? – спрашивает она, пытаясь сохранить спокойствие, когда холодным взглядом смотрит на бывшую подругу.

Жизелла не обращает внимания на едкость в ее голосе, вместо этого одаривая Беатрис ослепляющей улыбкой.

– Технически она никогда не была твоей. Она принадлежит Селларии и королевской семье, частью которой вы больше не являетесь.

– О чем ни капли не жалеем, – тихо произносит Паскаль.

– Осторожно, Пас, – говорит Жизелла. – Твой отец, может быть, мертв, но, говоря о нем плохо, ты не сделаешь лучше себе.

– Я сомневаюсь, что ты здесь, чтобы демонстрировать мудрость, Жизелла, – говорит Беатрис. – Ты пришла просить прощения, как твой брат? Сложно представить, что ты тоже собираешься сделать мне предложение.

Брови Жизеллы изгибаются.

– Он правда это сделал? – спрашивает она скорее усталым, чем удивленным голосом. – Я не уверена, кто тут больший дурак. Он, что, сделал предложение, или ты, что отказала.

– На мой взгляд, самая большая дура – это ты, – говорит Беатрис, откинувшись на спинку стула. Ее глаза снова устремляются на тиару. – Думаешь, что теперь ты принцесса? Что после всех интриг и предательств ты можешь быть в безопасности? Безупречной? Неприкасаемой? Это не так. Ты просто одинока.

Слова – это кинжалы, и Беатрис не может не чувствовать себя дочерью своей матери. И она не только умело ими владеет, но и находит неуверенность Жизеллы и бьет ее в слабое место. Она упивается выражением неприкрытого страха, которое мелькает на лице девушки.

– Я не одинока, – заявляет Жизелла, поднимая подбородок. – У меня есть Нико, и у нас есть сила. Больше никто не будет управлять нашими судьбами, никто не заставит меня выйти замуж за престарелого незнакомца, не заставит брата пресмыкаться перед неблагодарным королем.

Вспоминая, как Николо выглядел прошлой ночью, как быстро он успел обвинить свою сестру, Беатрис задается вопросом, действительно ли он есть у Жизеллы.

– Какой ценой? – тихо спрашивает Паскаль.

Жизелла качает головой.

– Ты думаешь, я хотела тебя предавать? – спрашивает она. – Это не так. Но я не буду извиняться за то, что воспользовалась единственной возможностью взойти на престол, которая у меня была.

Беатрис хочет вскочить со стула и дать Жизелле пощечину, она хочет этого больше, чем когда-либо. Но от такого поступка ей стало бы лучше лишь на мгновение. В конечном итоге это ухудшит их положение. Поэтому она сжимает подлокотники своего кресла и упирается в Жизеллу ледяным взглядом.

– Ты была достаточно любезна, чтобы дать нам совет, так что позволь мне ответить тебе тем же, – говорит она, и каждым ее словом можно было бы резать камень. – Ты думаешь, что теперь в безопасности, потому что у тебя есть сила? Ты никогда не будешь в безопасности, Джиджи, сколько бы тиар ни надела, как бы близка к трону ни была. Власть – это иллюзия, и чем больше власти в тебе видят люди, тем более решительно они будут стремиться тебя уничтожить. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо, будучи на другой стороне. Как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем появится еще одна ты со схемами и заговорами? Ты высоко забралась, но это означает только то, что падение тебя убьет.

– Ты ошибаешься. Нико теперь король. Кто пойдет против него?

Беатрис смеется, но это жестокий смех.

– А кто бы не стал? – спрашивает она. – И ты, кажется, забываешь, что ты не королева. Даже не принцесса. Ты сестра короля, и у тебя совсем нет власти. Нико уже обижен на тебя за твои интриги…

– Я сделала его королем!

– Сколько времени пройдет, прежде чем он отвернется и от тебя? Прежде, чем ты останешься совсем одна?

Жизелла смотрит на Беатрис взглядом, достаточно суровым, чтобы гнуть сталь, но Беатрис выдерживает его, соревнуясь с ней в силе ненависти.