Замки на их костях

Но Софронии здесь нет, поэтому то маленькое чувство вины, которое испытывает Дафна, ускользает, стоит королю Варфоломею встать и снять свою накидку, которую он опускает ей на плечи.

– Нам достаточно болезней в этой семье, Дафна, – говорит король твердым, но добрым голосом. – Ты должна лучше заботиться о себе.

– Спасибо, Ваше Величество, – благодарит она, опуская взгляд. Ее пальцы задевают печать в кармане накидки, и она изо всех сил старается выглядеть спокойной.

Король возвращается к своему креслу и сборнику стихов, но, когда она подходит к полке, он снова начинает разговор.

– Это из второго тома, – его взгляд все еще прикован к книге.

– Что? – спрашивает она через плечо.

– «Мое мрачное настроение», – поясняет он. – Это сборник, который она написала после смерти брата. Киллиан ненавидел его, считал, что он слишком темный и мрачный. Но все же иногда есть что-то утешительное в том, чтобы видеть свое отражение в горе другого человека. Это помогает нам чувствовать себя менее одинокими.

Дафна пытается придумать, что на это ответить, но не может подобрать подходящих слов. Секунду он смотрит на нее поверх своей книги.

– Ты бы ему понравилась, – говорит король. Дафна подавляет неловкость и пытается вспомнить, что Беатрис говорила о стихотворении.

– Думаю, «Мое мрачное настроение» напоминает мне об отце. Я не помню его, но иногда все равно скучаю.

Это еще одна ложь, еще одна выдуманная уязвимость, чтобы втереться в доверие к мужчине, которого она в конечном итоге предаст. Но Дафну это не расстраивает даже тогда, когда король нежно ей улыбается. Так, как мог бы улыбнуться ей отец. Возможно, Беатрис права, и она в конце концов просто холодная безжалостная стерва.

Она снова поворачивается к полкам, притворяясь, что рассматривает их, пока работает над следующей частью своего плана. Той частью, которой она действительно боится. Дафна не может загадать желание, пока он здесь, и сомневается, что он позволит ей куда-то уйти вместе с накидкой: помимо печати, она чувствует в карманах тяжелую связку ключей и раздавленные под ней свернутые кусочки пергамента. В накидке полно всевозможных вещей, которые ему, вероятно, понадобятся. Так что, если она не может уйти с накидкой, ей придется заставить его уйти от нее в такой спешке, что он об этом и не вспомнит.

Дафна направляется к библиотечной лестнице, переносит ее в секцию стихов и начинает подниматься. Ей не нужно забираться слишком высоко – достаточно нескольких ступенек. Оказавшись на высоте четырех футов от земли, она глубоко вздыхает и перекатывается на цыпочки, делая вид, что тянется за книгой, находящейся всего на дюйм дальше возможного.

А затем она падает на покрытый ковром каменный пол, вытянув левую руку, чтобы остановить падение. И, как бы там ни было, крик, который она издает, когда ее запястье ударяется о землю, не фальшивый. Боль пронзает тело, на мгновение ослепляя ее. Когда Дафна открывает глаза, король стоит рядом с ней, протягивая ей руку. Несмотря на то, что она готовилась к этому, была готова к боли, это все равно невыносимо. Каким бы нежным ни старался быть король, она все равно вскрикивает, когда он касается ее запястья.

– Я думаю, оно сломано, – говорит он, вставая на ноги. – Не двигайся, Дафна, я схожу за флаконом с пылью, чтобы его вылечить.

Когда король Варфоломей выходит за дверь, она сует правую рукой в карман плаща, вынимает печать и кладет ее себе на колени, а затем вытаскивает флакон со звездной пылью. Требуется приложить усилие, чтобы открыть его одной рукой, в то время как другую от малейшего движения пронзает боль, но она справляется и высыпает блестящую серую пыль на кожу своей поврежденной руки.

– Я хочу, чтобы таких печатей стало две, – говорит она, четко произнося каждое слово.

Время превращается в патоку, и воздух вокруг нее замирает. Когда это ощущение проходит, там, где раньше была одна печать, лежат две.

Она засовывает дубликат в карман королевской накидки, а затем берет оригинал и пустой флакон. Вдруг открывается дверь, и она торопливо сует их в карман, морщась от боли в сломанной руке.

Однако, когда снова поднимает глаза, то видит не короля, а Байра. То, как он смотрит на нее, – нахмурив брови и опустив уголки губ, с подозрением в глазах, – говорит о том, что он видел печать в ее руках.

– Я упала, – говорит она ему.

Выражение его лица не меняется, но он поднимает руку, показывая ей флакон со звездной пылью, идентичный тому, который она только что использовала.

– Я видел, как мой отец разговаривал с гвардейцами, но это случайно оказалось при мне, – говорит он, а затем останавливается. – Что ты положила в карман?

– Мой карман? – спрашивает она, хмурясь. – О, когда я упала, печать твоего отца выпала из накидки, которую он мне одолжил. Я просто засунула ее обратно. Кажется, она не пострадала от падения.

Она снова лезет в карман, чтобы вытащить дубликат печати в качестве доказательства.

Байр не выглядит полностью убежденным.

– Но я видел, как ты что-то положила в карман.

Дафна не обращает внимания на бешеное сердцебиение и раздраженно вздыхает.