Замки на их костях

– Итак. Все эти люди, да и не только они, решили, что готовы пойти на грабеж, даже если расплатятся за это жизнью. Насколько отчаянным должен быть человек, чтобы сделать такой выбор, Леопольд? Эти мальчики были детьми. Они должны были играть со своими друзьями, как это делают твои братья. Вместо этого они решили рискнуть своей жизнью, обкрадывая людей, которым повезло больше, чем им. Ты должнен попытаться понять, почему. – Он молчит, поэтому она продолжает. – Это вопрос, над которым я много думала, – признается она в своем открытии. – И я даже взяла на себя смелость просмотреть свои счета по хозяйству. Я потратила более пяти миллионов астр всего за две недели с тех пор, как приехала.

– Это… много? – спрашивает он, хмурясь.

Софрония сдерживается, чтобы не закатить глаза.

– Да, – отвечает она. – Даже одного миллиона астр хватило бы, чтобы накормить всех жителей Кавелле на месяц вперед. Я проверяла. Кроме того, большая часть этих денег пошла на подарки людям, которых я никогда не встречала, вечеринки, которые я даже не хотела устраивать, и услуги, о которых я никогда не просила. Ты знаешь, что шторы в нашей спальне пропариваются три раза в день по сто астр за пару? А это много, – добавляет она, потому что он все еще выглядит сбитым с толку. – Я думаю, большая часть этих платежей регулярно выполняется каждую неделю или месяц с тех пор, как хозяйство ведет твоя мать. Эту ситуацию достаточно легко исправить, но я подозреваю, что то же самое наблюдается и в твоих счетах, и в счетах дворянских хозяйств, которые корона финансово поддерживает. Твоя мать, твоя тетя, твои братья, все, кто полагается на твою доброту. Нашу доброту.

Леопольд хмурится.

– Ты хочешь проверить их счета? – спрашивает он. – Сомневаюсь, что они будут довольны, что ты хочешь следить за их расходами.

– Им не нужно об этом знать, – говорит Софрония, слегка улыбаясь. – Если, конечно, я не найду того, что может вызвать сильное беспокойство.

– Я не знаю, Софи, – колеблется Леопольд. – Это наши деньги, и мы можем позволить себе роскошь, которая соответствует нашему статусу.

– Наши деньги, – повторяет она, долго глядя на Леопольда, и у нее в голове складывается картина. – Леопольд… как ты думаешь, откуда у нас деньги? – спрашивает она.

Он пожимает плечами.

– Честно говоря, никогда особо не задумывался об этом, но, наверное, есть какое-то хранилище. Может быть, оно под дворцом?

Ей требуется все ее самообладание, чтобы не встряхнуть его.

– Мы получаем их с налогов, Лео, – говорит она. – Каждый месяц мы собираем с людей налоги за право жить в нашей стране. Они также платят налоги своим землевладельцам – герцогу или графу, которому принадлежит земля, где стоит их дом. И все деньги до последней астры приходят во дворец из карманов тех же самых людей, которые так отчаянно нуждаются в деньгах, что готовы рисковать своей жизнью, идя на грабеж.

Он смотрит на нее так, словно она несет тарабарщину. Он садится прямее, и его лоб хмурится.

– Ты уверена? – спрашивает он.

– Да.

– Я и понятия не имел, – бормочет он. Между ними воцаряется тишина. Леопольд глубоко задумался, а Софрония наблюдает за ним. Возможно, думает она, он не жесток. Ему просто все равно. И она не знает, что хуже.

– Леопольд, ты можешь запросить последние налоговые законы со всей страны? – спрашивает она его.

Он кивает.

– Я спрошу об этом сегодня, – говорит он.

– Также я хотела бы воспользоваться твоим предложением и присоединиться к собраниям совета. Когда будет следующее?

Беатрис

Беатрис находит Жизеллу в весьма деликатном положении: ее спина прижата к стене тускло освещенного коридора, а ее руки обвиваются вокруг шеи красивого юноши, в котором Беатрис смутно узнает сына графа.

Когда Жизелла слышит, как Беатрис откашливается, то отрывает свой рот от рта юноши и моргает, глядя на нее и словно выходя из оцепенения. Она, кажется, совсем не смущена обстоятельствами. Напротив, во весь рот улыбается Беатрис. Вокруг ее губ размазана помада.

Она сразу же начинает нравиться Беатрис еще больше.

«Ты не должна ни к кому привязываться», – шепчет голос матери в ее голове, но Беатрис игнорирует его. Как всегда, с переменным успехом.

– Ваше Высочество, – приветствует Жизелла, отталкивая юношу за плечо и делая короткий реверанс.

Возможно, она и не смущена, но юноша – определенно да. Его лицо становится таким же красным, как губы Жизеллы, и он поспешно опускается в глубокий поклон.

– Леди Жизелла, – говорит Беатрис, пытаясь подавить ухмылку. – Можно вас на пару слов?

Юноша снова кланяется, бормоча извинения, на которые Беатрис не обращает внимания. Жизелла берет ее за руку и одаривает мальчика блестящей улыбкой.

– Я уверена, мы скоро снова увидимся, лорд Элио, – произносит она, прежде чем последовать за Беатрис по коридору.

– У тебя помада размазалась, – указывает ей Беатрис.

– О, – она вытаскивает из кармана платья компактное серебряное зеркало, открывает его, рассматривая свое отражение, и проводит пальцем по линии губ, убирая красные пятна. – Спасибо.